у кота, да? – уточнил Гена вслух.
– Угу, – промычала Вика. – Я же могу мысленно отвечать?
– Да брось, зачем тебе эти лишние навыки, потом с людьми будешь в неловкие ситуации попадать. Отвечай как привыкла, голосом, по-человечески. Мне нравится твой голос.
Это был неожиданный заход. Вика машинально подсобралась и постаралась лечь на кровати поизящнее. Кажется, она начали заходить на территорию флирта.
Гена едва уловимо двинул нижней челюстью, скрывая улыбку, и резко поменял тему:
– Расскажи мне какую-нибудь историю из твоего детства, которую ты считаешь важной.
– Ты хочешь сказать, что чего-то не знаешь про мое детство?
– Я хотел бы знать наверняка, что важно для тебя. Твои мысли я читаю не в постоянном режиме, поверь.
– И слава богу, а то уже сбрендил бы, наверное, – рассмеялась Вика. – Мне и самой-то со своими мыслями непросто, а уж тебе и подавно в этом хаосе некомфортно.
– Поверь мне, ты даже не представляешь, что такое настоящий хаос.
В этот момент дверь палаты распахнулась, вошла утренняя медсестра с бумажкой в руках:
– Так, держите направление, идите на второй этаж, кабинет 218, сделаете УЗИ. Там живая очередь, подойдете, спросите, кто последний. Вернетесь, стукните мне на посту, я пометку сделаю, – и не дожидаясь ответа или вопросов, так же стремительно, как и вошла, покинула палату.
– Пошли, по дороге расскажешь, – Гена встал. В майке и трениках он выглядел вполне себе по-больничному, – Если хочешь, можешь просто думать, чтобы больше никто не слышал.
Вика осторожно поднялась с кровати, сунула в карман телефон, подтянула штаны, вздохнула и, помахивая направлением, вышла в коридор. Гена шел рядом, никак ее не касаясь.
Значит так, история.
Мне десять лет. Я иду с урока музыки. Мама нашла частную учительницу, чтобы повышать мой культурный уровень. Совсем недавно родилась Алла, мама посвящает ей все свое время, а у меня три раза в неделю уроки фортепиано в кирпичном сталинском доме в трех кварталах от нашей улицы. Учительница – Ариадна Львовна, благообразная седая старушка, наследница знаменитой в свое время музыкальной семьи с труднопроизносимой фамилией. В большой квартире с необычной круговой планировкой с ней живет племянница-художница и пара визгливых болонок. Занятия проходят в проходной гостиной, Ариадна Львовна дает мне задание и уходит по свои делам: либо на кухню, где гремит посудой и варит резко пахнущие специями супы, либо в соседнюю комнату, где якобы занимается рукоделием. Но я подозревааю, что там она просто спит в глубоком кресле. Не раз из комнаты доносился явный храп, и это не было похоже на собак. «Я все слышу!» – эта фраза из разных углов квартиры подгоняла меня, терзающую клавиши старинного фортепиано с бронзовыми канделябрами. Терзала я их неважно, поэтому хотя бы раз за урок Ариадна Львовна насколько возможно тихо подкрадывалась по паркету сзади ко мне и била длинной линейкой по рукам. «Пальцы!» – это второй из окриков,