Она сказала: – Роман на неделю и дружба навек! – и опять засмеялась.
Но Серж не пожелал перевести все в шутку.
– В кои-то веки встречаешь человека, с которым хорошо быть рядом, – сказал он.
– Если тебе плохо рядом с твоей женой, – отрезала Таня, – живи один.
– И теперь Вы ушли с работы и прячетесь у старухи-соседки, – вздохнула Сюзи. – Ах милая, одной-то иногда так тяжело! Я вот уже пятнадцать лет одна.
– У Вас есть дети? – спросила Таня.
– Была девочка, но она умерла, когда ей было три с половиной месяца. Ее звали Клеа. – Сюзи перекрестилась. – А мне всегда нравилось жить, и Бог мне нравится.
Таня улыбнулась: – А люди?
– Если бы я думала, что есть такое, как люди, то мне бы не нравился Бог.
– То есть, как это, а я, например, кто?!
– Вы женщина.
– А если бы я была мужчиной? – засмеялась Таня.
– Тогда бы я сказала, что Вы мужчина. Бог не видит людей, милая, Бог видит человека. А люди – это всегда ужасно! – покачала головой Сюзи и вышла, чтобы заварить чай. Вернувшись, она спросила, – А замужем Вы были?
– Я разошлась с мужем вскоре после того, как умерла моя девочка; у меня ведь тоже была девочка, но я даже не успела ее назвать.
Таня ушла уже около полуночи. Сюзи проводила ее до двери, подождала пока она зайдет в свою квартиру.
– Одного Вы все-таки еще не пережили, – говорила она, пока Таня возилась с замком. – Вы еще не пережили старения.
Таня приняла снотворное, но долго не могла заснуть. Когда она, наконец, заснула, ей приснилось, что она умерла. Смерть оказалась медленным и невысоким полетом над хорошо знакомыми домами, пейзажами и людьми. Картины сменяли одна другую, не вызывая в ней никакого любопытства до тех пор, пока она не вспомнила, что они знакомы ей из снов и что она никогда не видела ничего этого наяву. Тогда она стала глядеть внимательнее, как будто старалась уличить смерть в ошибке, но так и не уличив, проснулась.
«А Сюзи всегда нравилось жить, – подумала она. – С какой стати она стала бы лгать».
Она пропустила то место, где однажды уже спускалась к озеру, и не зная, есть ли спуск дальше, долго разворачивала машину на узком шоссе. Сейчас, когда здесь лежал снег, все выглядело по-другому. Проехав назад до развилки и так и не найдя того места, Таня оставила машину на обочине и стала осторожно, перебежками от дерева к дереву, спускаться. Было скользко, подход к озеру становился все круче, внизу лежал туман. Таня сдалась на полдороге, она села между обломанных веток упавшего дерева со светлой корой и плотнее закуталась в плащ. Сунув руки в карманы, она наткнулась на что-то гладкое и холодное и вспомнила, что Серж купил ей вчера яблоко в корейской лавке за мостом. Яблоко было небольшим, желтым, продолговатым и ничем не пахло. Еще она вспомнила, что сказал Саша, когда застал ее собирающей чемодан. Он сказал «синдром ухода». Он сидел в кресле, был зловеще спокоен и спрашивал ее, почему она уходит. Она продолжала молча собираться. Тогда он сказал: «Ты уходишь