Ну, сейчас она ему задаст:
– Я здесь почему-то просыпаюсь рано, но не встаю сразу, лежу в постели, размышляю над разными предметами. Потом встаю, иду в ванную, окна моего номера расположены на четвертом этаже, а выходят на пустое пространство, поэтому я гуляю у себя не совсем одетая…
Она мельком глянула на Зуева, чтобы проверить его реакцию и увидела изумленные глаза и открытый рот. Ирина остановилась, сделала паузу, жалко все-таки человека, не стоит его добивать…
– А какое отношение все это имеет к Сереньке? – удивленно спросил Алексей Михайлович.
– Не поняла… – осеклась Ирина.
– Местоимение «вы» было употреблено мною, – Зуев уже, похоже, откровенно издевался над ней, – в форме множественного числа, а не единственного. Меня интересует режим дня Сереньки, что вы с ним делаете до того, как приходите сюда и после больницы, вечером.
Или не издевается и спрашивает всерьез?
– Понимаете, для него сегодня, – продолжал Алексей Михайлович, – одна из главных задач – обрести какую-то твердую опору в реальности, наработать стереотипы, которые помогут ему постоянно соотносить себя с миром. Пусть это будет неосознанно, на уровне реагирования, но будет…
Ирина вдруг подумала, что, возможно, Зуев таким длинным текстом протягивает ей руку помощи, делает вид, что никакой глупой бестактности она не допустила, дает возможность сделать их разговор нормальным общением врача с матерью больного ребенка.
– И как этот режим может выглядеть? – она приняла эту помощь.
– Вы, например, кормите Сереньку до или после того, как меняете ему утренний памперс?
– Как когда, – растерялась Замковская. – А что, это имеет значение?
– И немалое. А игры с пузырями, а теперь с машинкой – проводятся до или после вечернего кормления?
– Не знаю, – опять растерялась Ирина.
– Это не очень хорошо, Ирина Николаевна. Мы ведь здесь только показываем, где вход и как открыть дверь, а войти в нее и идти дальше вы должны сами… Процентов восемьдесят, если не девяносто лечения и воспитания приходятся на дом, семью.
– Я поняла, – робко сказала Замковская. – Я постараюсь…
– Сначала нам удалось объяснить Сереньке, что мир существует, сейчас, когда он, наконец, заметил машинку, он начинает познавать, что мир – разный. – Зуев говорил тихо, очевидно не хотел, чтобы охранники в зале слышали его слова, которые внешне выглядели как поучения. – Но закрепить эти его открытия можно только дома и только постоянным кропотливым трудом… Вы прочли то, что я вам дал вчера?
– Не до конца. – Ирина почувствовала себя как школьница, не приготовившая урок. – Я начала читать, но потом что-то задумалась…
– Прочтите, – сказал вдруг Алексей Михайлович просительно и сразу перестал быть похожим на школьного учителя, – Мне кажется, что это может быть для вас очень полезно. И интересно.
Замковская мелко закивала головой, потом вдруг спросила:
– А что дальше,