Саша Чекалов

Свой ломоть вечности


Скачать книгу

нет уже:

      ЭПОХАЛИПС!

      …Эти всадники – могут без рук

      без пути

      без глаз…

      О стритрейсеры!

      Снял бы франшизу про вас Джордж Лукас —

      за пределами, да…

      Ну, а здесь – лок-регар! заг-заг! —

      ты и сам на трофейный взобрался бы «эрелюкас»

      (лишь бы дали понтовый

      гексаэдровый

      рюкзак).

      Ёжик и лошадка

      Когда станет ясно: теперь вот – пора

      сердца пленять поступью твёрдой,

      я лишь соберу рюкзачишко с утра:

      мой номер – четвёртый…

      Когда закипит чуть живая вода

      и станет немедленно мёртвой,

      я даже не дёрнусь бежать никуда:

      мой номер – четвёртый…

      Когда все повалятся, будто снопы,

      Геенна, в разверстый костёр твой —

      нет, я не возглавлю стихию толпы:

      мой номер – четвёртый.

      Пускай лучше первый… а дальше – второй…

      А там уж и третий… Лишь после

      взберусь я на лошадь, последний герой,

      как щи, тускло-постный.

      Три всадника – вон они… Зимняя хмарь

      над миром – почти уже летним…

      Я буду четвёртым, лошадка, хромай…

      но – вряд ли последним.

      Земля – пьедестал, но… она уж не та…

      поэтому – к чёрту! Пускай мне

      не светят уже призовые места…

      Вокруг – только камни.

      Один, видишь, нечет,

      а там – уже чёт…

      И что до того сонму братьев!

      Когда же – раз даже вода не течёт —

      пора собирать их?!

      Тогда же, когда истончатся и снег,

      и тёмная дымка над пашней…

      и встанут, лицом навсегда прояснев,

      и павший, и падший.

      Ну, что же… Ищи, как горится, свищи…

      по телу земли – как по нотам…

      а чтоб на миру не палили мы щи,

      давно уж темно там.

      Темно и от яростных туч воронья,

      и от отвязавшихся мыслей…

      И – лучше б я с самого брезжил ранья…

      и тропка…

      Лишь мы с ней.

      Школьный мучитель

      Его вдруг в автобусе встретил, вот.

      …М-да. Век-то к нулю уж почти сведён наш,

      а я – знать не знаю, где он живёт

      последние тридцать пять лет, гадёныш.

      Но тридцать пять лет назад (ах, я

      и сам не пойму, вспоминать – легко ли)

      моим истязателем был, свинья,

      в одной утомительно средней школе.

      …Смотрю, полысел и слегка обрюзг,

      а главное – горб очевидный вырос! —

      ну надо же… Карма, блин, а-ля рюс…

      И кашляет. Видно, какой-то вирус…

      Увидел. Узнал… На лице (рябом) —

      смесь наглости, страха и любопытства,

      ещё бы: за тридцать пять лет я лбом

      довольно здоровым стал… Мог бы спиться,

      но нет, завязал… А вот он –