этот снег, долгий путь и вообще обстоятельства данного дела. Отряхнули ботинки и молча скрылись в доме. А незнакомец в черном пальто ни с того ни с сего подошел к нам с Матохой.
– Ну здравствуйте. Добрый день. Привет, папа.
Он сказал: «Привет, папа», – и эти слова относились к Матохе.
Я бы никогда не подумала, что у Матохи может быть сын-полицейский, да еще в таком забавном черном пальто.
Матоха довольно неловко представил нас друг другу, он был смущен, но я даже не запомнила официального имени Черного Пальто, поскольку они сразу отошли в сторону и я услышала, как сын распекает отца:
– Ради бога, папа, зачем вы трогали тело? Вы что, кино не смотрите? Всем известно: что бы ни случилось, до приезда Полиции тело трогать нельзя.
Матоха робко оправдывался, точно его угнетал разговор с сыном. Я думала, что будет наоборот, что разговор с собственным ребенком придаст ему сил.
– Он выглядел ужасно, сынок. Ты бы тоже так поступил. Он чем-то подавился, тело было все выкручено, в грязи… Это же наш сосед, мы не хотели оставлять его на полу, как, как… – Матоха подыскивал слово.
– …животное, – уточнила я, подходя ближе; невозможно было слушать, как Черное Пальто выговаривает отцу. – Он подавился костью убитой Косули. Месть браконьеру с того света.
Черное Пальто мельком взглянул на меня и обратился к отцу:
– Папа, тебя могут обвинить в том, что ты запутываешь следствие. И вас тоже.
– Ты, наверное, шутишь! Вот так дела… А ведь у меня сын прокурор…
Тот решил завершить этот неловкий разговор.
– Ну ладно, папа. Позже вам обоим придется дать показания. Возможно, будут делать вскрытие.
Он похлопал Матоху по плечу, и в этом ласковом жесте ощущалось чувство превосходства, как будто сын говорил: ладно, старик, теперь я этим займусь.
После чего он исчез в доме покойного, а я, не дожидаясь вердикта Полиции, отправилась домой, замерзшая, с охрипшим горлом. С меня хватит.
Из моих окон было видно, как со стороны деревни приближается снегоочистительная машина, которую все здесь называли Белоруской. Благодаря ей вечером к дому смог подъехать катафалк – длинный, приземистый, темный автомобиль с черными занавесками на окнах. Но только подъехать. Когда около четырех, перед самым наступлением темноты, я вышла на террасу, то заметила вдалеке движущееся по дороге черное пятно – это усатые мужчины самоотверженно толкали катафалк с телом товарища в гору, к вечному покою в сиянии Вечного Света.
Обычно телевизор включен целый день начиная с завтрака. Это меня успокаивает. Когда за окном царит зимняя мгла или рассвет уже через несколько часов незаметно обращается во Тьму, возникает ощущение, будто там ничего нет. Выглядываешь наружу, а стекла отражают лишь то, что внутри, – кухню, маленький, захламленный центр Вселенной.
Затем и телевизор.
У меня большой выбор программ; антенну, похожую на эмалированный таз, привез