мира. Она лежит в основе всего, это пятая стихия, квинтэссенция сущего.
Открывшийся передо мной ландшафт состоял из оттенков черного и белого, сплетенных между собой линиями деревьев на межах. Там, где травы остались нескошенными, снег не сумел накрыть поля однородной белой гладью. Стебли пробивались сквозь ее покров, и издалека это выглядело так, будто огромная рука принялась вычерчивать некий абстрактный узор, упражняться в коротких штрихах, тонких, едва заметных. Я видела четкие геометрические фигуры полей, полосы и прямоугольники, каждый из которых отличался по структуре, имел собственный оттенок, по-своему отражал торопливые зимние Сумерки. И наши дома, все семь, были расставлены таким образом, словно являлись частью окружающей среды, словно выросли здесь вместе с межами, в том числе ручей и мостик через него; всё, казалось, было старательно спроектировано и возведено, возможно, той же рукой, что упражнялась в эскизах.
Я бы тоже могла набросать карту по памяти. Наше Плоскогорье имело бы на ней форму толстого полумесяца, окруженного с одной стороны Серебряными горами, небольшой и невысокой горной грядой, которую мы делим с чехами, а с другой, польской – Белыми холмами. На нем всего одно поселение – наше. Деревня и городок расположены внизу, к северо-востоку, как и все прочее. Разница уровней между Плоскогорьем и остальной Клодзкой котловиной незначительная, но довольно ощутимая, чтобы чувствовать себя несколько превознесенным и смотреть на все свысока. Дорога поднимается с трудом, с северной стороны достаточно полого, но спуск с Плоскогорья по восточному краю в конце довольно крут, и зимой это бывает опасно. В суровые зимы Дорожное управление, или как там оно называется, закрывает движение по этой трассе. Тогда мы ездим по ней незаконно, на собственный страх и риск. У кого, конечно, хорошая машина. Собственно говоря, я имею в виду себя. У Матохи только мопед, а у Большой Ступни были собственные ноги. Этот крутой отрезок мы называем Перевалом. Там неподалеку есть еще каменистый обрыв, но если кто сочтет его природным, то ошибется. Это остатки прежней каменоломни, которая когда-то вгрызалась в Плоскогорье и, наверное, совсем поглотила бы его пастями бульдозеров. Кажется, ее планируют открыть вновь, и тогда мы исчезнем с поверхности Земли, съеденные Машинами.
Через Перевал в деревню ведет грунтовая дорога, по которой можно проехать только летом. На западе она переходит в другую, более широкую, но еще не главную. На ней расположена деревня, которую я называю Трансильвания из-за тамошней атмосферы. Здесь имеются костел, магазин, заброшенные подъемники для лыжников и клуб. Линия горизонта высоко, поэтому постоянно царят Сумерки. Так мне кажется. На краю деревни есть еще небольшая дорога, которая ведет к Лисьей ферме, но я редко хожу в ту сторону.
За Трансильванией, перед самым выездом на международную трассу, есть крутой поворот, на котором часто происходят несчастные случаи. Дэн назвал его Поворотом Воловьего Сердца, потому что однажды видел, как