пережаренные котлеты или суп из кошки. Зина собственными глазами один раз видела, как Зэйн умудрился выхлебать полкастрюли закипающего супа, пока тетка Климентина отвернулась покрошить луковицу. Сам Зэйн никогда не готовил, столуясь у своих девок или перехватывая шаурму на улице.
Вдоль противоположной от плит стены тянулась такая же вереница столов с грубо сколоченными лавками по обеим от них сторонам. За этими столами жители доходного дома ели и пили, курили или просто разговаривали между собой. В отличие от конфорок столы не всегда были заняты. Многие предпочитали есть у себя в квартирах. Так было спокойнее и безопаснее. Но в это утро, как назло, свободного местечка не оказалось.
Не особо церемонясь, тетка Климентина согнала с лавки двоих взрослых парней, орудуя все той же простыней, которую уже опробовала на загривке Зейна.
– Давайте-давайте, выметывайтесь отсюда! Вы уже поели, пора и на работу, – мотивировала она свое поведение. – Другим тоже надо перекусить перед долгим трудовым днем.
Спорить с габаритистой теткой парни не стали. Они уже закончили свой непритязательный завтрак и поспешили убраться из кухни. Им и в самом деле пора было на работу от греха подальше.
– Садись, девонька. Я сейчас, скоренько, – тетка Климентина усадила нисколько не сопротивляющуюся Зину за стол и утопала к одной из плит, за которой кашеварила её сестра.
Пока добрая женщина беспокоилась за Зинин завтрак, девушка подумала, как бы отблагодарить её за это. Лучшим вариантом такой благодарности будет посидеть в свой ближайший выходной с детьми тетки Климентины. У нее их шестеро и порой женщина не успевает уследить за ними за всеми. Несчастный глава этого большого семейства дядька Рудольф вкалывает на трех работах и очень нечасто бывает дома. В основном, чтобы принести заработанные деньги. Видя, как сгорает на работах дядька Рудольф, Зина как-то спросила тетку Климентину, зачем они приехали в этот город. Труд здесь тяжкий и низко оплачиваемый. На это всегда веселая и улыбчивая женщина грустно опустила глаза и рассказала, как там, откуда они приехали, и этого невозможно было найти.
От невеселых мыслей Зину оторвал густой с надрывом кашель. Подняв голову, она увидела сидящего напротив нее за тем же столом деда Тадеуша. На глаз было трудно определить, сколько ему лет. Рак сожрал у него оба уха, горло, нос, легкие и обе ноги. У него было столько имплантатов, что еще чуть-чуть и дед догнал бы киберов. Из-за бедности, имплантаты деда Тадеуша были весьма низкого качества, отчего выглядел старик ужасно.
В доходном доме ходила шутка, будто дед Тадеуш самый старый человек во всем Белом городе, но Зина прекрасно знала: на самом деле ему только-только перевалило за пятьдесят. Зэйн в своих разглагольствованиях приписывал деду лишний десяток лет, но Зина жила в этом доме дольше него и еще застала те времена, когда Тадеуш имел меньше имплантатов, чем сейчас, и мог работать. Последние года три медленно угасающий старик не был способен даже на самую простую и легкую работу.