будет заметить, считающаяся обреченной на реконструкцию, но на деле попросту не имела постоянных прихожан.
Тридцать долгих лет Раймонд Вашерон торчал в этих стенах, не имея ни малейшего представления о тепле, поздних подъемах, регулярном питании, горячей воде и пене для бритья. Не скрывая, он признавался себе, что был миг слабости, в котором он думал, что этого достоин. Но годы молодости канули в небытие, а комфорта в жизни так и не прибавилось.
Итак, преподобный, двигаясь с паучьей нервозностью, пересек ряд пустующих скамей, распахнул двери своего прихода, оказавшись в черте ограды. Еще несколько шагов, и его замкнутый образ жизни разбился о потоки оживленного движения на улицах Лондона, не знающего тишины ни днем, ни ночью. Преподобный Вашерон презирал суетность, он с трудом переживал необходимость покидать чертоги того места, коего он мог назвать своим домом. И, тем более, он ненавидел собственное попадание в беспорядочную систему жизни общества. Лучше бы гиена огненная. Он не терпел размена, недописанных писем, разбавленного водой вина, и неопределенности чужих суждений. Его мир безукоризненно дробился на свои противоположности. Но да будет слово ваше: да, да; нет, нет; а что сверх этого, то от лукавого3. Должно быть, сказывалась узость старческого мышления. Шум – вот, что неблагоприятно действовало на его нервную систему. Мегаполис источал какофонию – беспорядочную и беспощадную. Раймонд же слишком любил тишину. Он и умереть хотел в тишине.
Но куда уж там! Труба, пусть и не ангельская вовсе, а кардинальская, призывает на службу, и будь ты хоть трижды мертв, тебе сие не станет оправданием.
Раймонд повел чутким носом. За ночь прошел дождь, воздух был свеж и приятен, разбавленный нотками национальной туманности и грозовых осадков. Этот звук, давно позабытый, был в его детстве, где мокнет сад, охраняя удачу, но сейчас он не проходил сквозь толщу инквизиторских застенков, ибо был слишком тонок – звук ливня. И им объяснялась мигрень.
Ступив на тротуар, Вашерон жестом руки остановил проезжающий мимо кэб, загрузил себя в салон автомобиля и назвал таксисту адрес, ранее продиктованный Его Высокопреосвященством. Машина мгновенно сорвалась с места, рассекая рассветные улицы города бешеными оборотами колес. Лихой попался водитель. Скорость и сомнительность личности последнего понудили преподобного задуматься – не прочесть ли пару раз Патер ностер для надежности дела? Но вот, через каких-то пятнадцать минут шины остановили свой ход у назначенной цели, вполне благополучно обойдясь без жертв в виде пешеходов и мусорных баков, в которые так и норовил въехать кэб.
Расплатившись, Раймонд покинул свою незадачливую кибитку и огляделся по сторонам с профессионализмом ищейки. Темный район, выбитые в фонарях лампы, через дорогу – жилые дома явно нищенского квартала, перед ним – заброшенное строение, в прошлом выполняющее роль фабрики, увенчанной безжизненными печными трубами. Хотя постойте. Из одной, расположенной