восьмой, от начала мирового кризиса первый.
Часть
II
А в середине декабря, в утренний час, когда Паша едва проснувшись бродил по квартире, как наглотавшийся хлорофоса таракан, начиная новый день с будничных хлопот, ему позвонил Максим.
– Лед тронулся, господа присяжные заседатели – есть работа, – возбужденно заговорил он. Дни, в которых не было ничего, кроме томительного ожидания – звонка, телеграммы, бандероли, денежного перевода, хоть каких-нибудь перемен – заканчивались, а вместе с ними – безденежье и безнадега. И эта неизвестная, таинственная работа глотком адреналина встряхнула Пашку, изгоняя остатки дремоты.
– Подъезжай на двенадцать к метро Харьковская, – распорядился Макс и повесил трубку, ничего не объяснив.
В половине первого дня Паша стоял с Максимом возле машины приятеля на одной из автозаправок Левого берега, глядя на разговаривавших в стороне мужчин. Вернее, говорил один, их ровесник. Он был одет в темно-серые брюки и черный, расстегнутый до половины короткий пуховик; несмотря на мороз, короткостриженая голова его была не покрыта. Хотя парень был заметно взволнован, в его облике читались уверенность и властность, а в глазах – ум. Еще три молодых человека того же возраста, два высоких спортивно сложенных, в пуховиках и вязаных шапочках и третий, в куртке с меховой опушкой и кепке, но заметно ниже своих товарищей и плотнее – стояли рядом, молча слушая с непроницаемыми лицами. Этих троих Паша уже видел раньше, а с одним занимался вместе боксом, даже имя его с тех времен запомнил – Гоша.
– С кем это они базарят? – спросил он, ежась в своей осенней куртке от пронизывающих порывов ветра. – Как ему только не холодно.
– А это, Паха, наш с тобой счастливый билет, это не человек – это гигант мысли, самый, что ни на есть олигарх.
***
Гошу, как и Олигарха, Макс знал давно, по работе у криминально ориентированного бизнесмена Бройлера. Тому было под пятьдесят, он был высок, плотен, хотя и узок в кости, а на голове его годы безжалостно выели плешь.
Олигарх был похож на Бройлера, как брат близнец, по немыслимому стечению обстоятельств родившийся позже лет на десять и не успевший вырасти до размеров первенца. Сколько Максим помнил Олигарха, он всегда был богат и успешен, а Бройлер считался его компаньоном, хотя в бизнесе понимал так же мало, как абориген Гвинейского архипелага в компьютере.
Гоша был правой рукой Бройлера, а в девяностых – «бригадиром» одного из звеньев многочисленной группировки Колобка. Когда же «шестисотый» «Мерс» «авторитета» взорвали – вместе с ним и водителем, разметав на сто метров запчасти и куски тел, так что даже на проводах красной лентой повисли разорванные легкие – Бройлер пытался удержать его наследие. Но «братва» не признала в нем лидера, каждый претендовал на долю в рухнувшей бандитской империи и то были трудные времена для Бройлера и оставшихся с ним.
Макс навсегда запомнил его слова, сказанные как-то в салоне внедорожника:
– Ребята,