Архонт. Дмитрий Видинеев

не понимая, как тут оказался.

      – Очухался? – настороженно спросил Глеб.

      Павел уставился на него так, будто видел впервые.

      – Что?

      – Пришёл в себя? Ты напугал нас до чёртиков.

      – Я… я, кажется, сознание потерял? – после небольшой паузы произнёс Павел. – Отключился? Я отключился, да?.. Я ничего не помню.

      – Но сейчас с тобой всё нормально?

      – Да всё с ним нормально! – взорвалась Агата. – Жив, да и ладно! Потом разберёмся, что да как. А сейчас давайте сваливать отсюда к чертям собачьим, или у меня крыша совсем съедет от всей этой хрени!

* * *

      Снаружи бесновалась метель. Агата накинула на голову капюшон пуховика и торопливо спустилась по ступеням, оставив за спиной ненавистное здание. У неё вызывала тревогу такая перемена погоды: когда шли сюда, было тихо, безветренно, а сейчас – настоящая снежная буря.

      – Невезуха, – прокомментировал Глеб. – Интересно, сколько мы были в отключке?

      – Недолго, – отозвалась Агата. – Иначе просто окоченели бы.

      Глеб высветил фонарём пространство впереди и охнул: всюду поваленные деревья. Лес вокруг диспансера был мёртвым, словно здание вытянуло из деревьев всю жизненную силу, и теперь весь этот еловый сухостой, ощетинившись острыми сучьями, был повален. Некоторые стволы поломаны, какие-то вывернуты из мёрзлой земли с корнем. Но их объединяло одно: все они упали в противоположную от диспансера сторону, как будто именно от здания шла какая-то взрывная волна. Поваленный сухостой уже успел обрасти слоем снега, и в свете фонаря стволы выглядели как кости исполинов.

      – Это мы сделали? – обомлела Агата.

      – Вряд ли они упали сами по себе, – хмуро заметил Глеб. – Хорошо хоть мы живы остались.

      Он взглянул на Павла. Тот выглядел спокойным, словно его не удивляли ни поваленные деревья, ни вообще ничего.