гости. Праздник Цветов продолжался.
По аллее шли двое – мужчина и женщина. Раскидистые ветви фларисов и густая тень, смешанная с ночной темнотой, скрывали беседку и сидящих в ней, но в свете фонарей Марион легко признал в парочке Арая Арбеля и империту Филадельфию. Оба стройные, красивые, величественные, – они, словно были созданы друг для друга. Арбель, как всегда, много и шумно говорил, а империта увлеченно слушала. Ее воздушное платье, похожее на легкое голубое облако, разлеталось загадочными искрами, будто сыпалось мельчайшими звездочками. Ей можно было любоваться до бесконечности, как небом. Но вот девушка повернула голову в его сторону, он увидел лучистые мечтательные, необыкновенного цвета глаза и испугался, что Дели заметила его. Но ее взгляд лишь мимоходом скользнул по зарослям фларисов и побежал дальше, вглубь Сада.
А Арай между тем сорвал спелый сочный плод мадолла43 и преподнес империте, та звонко засмеялась, принимая маленький подарок, и от этого серебряного смеха сердце начинало биться быстрее.
Офицер услышал их голоса, когда они поравнялись с беседкой.
– Можете мне не верить, империта, – говорил Правитель Орона горячо. – Но я готов бродить с вами всю ночь напролет по этим чудесным аллеям. И, если бы они вели в бесконечность, я бы без раздумий последовал за вами.
– Вы чудак, Арай, – взорвалась та новым фонтаном смеха. – И говорите порой ужасные глупости, которые бы даже ребенок не произнес. Идти по дороге в бесконечность – это, действительно, очень забавно! Может, вы сочините песню под таким названием, Арай? Я бы с удовольствием послушала…
– Что вас так заинтересовало, трайд? – Анабель подошла к офицеру так близко, что он почувствовал ее дыхание на своей щеке.
Увидев империту, глаза деллафийки вспыхнули огоньком ревности и зависти.
– Ночь, влюбленные стремятся остаться друг с другом наедине, – повернувшись к Мариону, сказала она.
– Да, – рассеянно отозвался тот, бросив взгляд на аллею, но Арай с империтой уже скрылись из вида, только все еще доносились мелодичные озорные взрывы смеха девушки. Он поднял глаза на стоящую рядом Анабель – красивую, молодую, цветущую, полную нерастраченной любви, ждущую, но такую чуждую и далекую, что Марион почувствовал вдруг острую пустоту внутри и странную усталость. Захотелось сбежать ото всех, от этого шумного Дворца, от докучливых гостей, от ненужных разговоров, от этих назойливых синих глаз Анабели, скрыться в каком-нибудь райском уголке и не думать ни о чем. Или подняться в космос, раствориться в его объятьях, выпить его силу, энергию и броситься в омут опасности, чтобы чувствовать жизнь, – полную, яркую, короткую, но – Жизнь.
– Трайд, – услышал он голос девушки. – Вы останетесь сегодня во Дворце?
– Нет.
– Разве вас не будет завтра? – огорчилась та не на шутку.
– Нет, – снова покачал он головой и, увидев ее несчастное лицо, добавил мягче: – Моя неповторимая Анабель, я не создан для таких пышных, веселых торжеств, на них я чувствую себя не в своей тарелке, –