почувствовала, как внутри у нее что-то шевельнулось – и это что-то не имело никакого отношения к виски.
И это что-то можно было заглушить только еще большим количеством виски. Потому что иначе…
Иначе она бы свесила свои ноги, забралась бы к нему на колени, взяла его лицо в свои ладони и поцеловала его.
Не то чтобы она об этом не думала раньше. Но сейчас она могла думать только об этом.
Она знала, как это – целоваться с ним.
В тот раз они были еще подростками и оба страдали. Их объединило общее горе. Они плакали вдвоем, потеряв Касс, они были еще очень юными, и им отчаянно требовалось хоть какое-то успокоение. И они могли немного облегчить страдания друг друга.
И сейчас будет точно так же.
«У тебя горе, Эбби, ты потеряла отца, – сказала она сама себе. – Ты не должна проявлять слабость. Отцу бы это не понравилось».
Но кто, черт побери, знал, чего на самом деле хотел ее отец? Эбби предполагала, что он по-своему ее любил. Но он никогда не собирался растить дочь в одиночестве. Потеря жены и матери стала эмоциональным шоком, и они оба так никогда и не смогли окончательно оправиться от этого удара и разобраться со своими отношениями.
И теперь не смогут уже никогда.
Эбби выпила еще виски, пытаясь заглушить желание, горе и боль. Сколько же она уже выпила?
А это имеет значение? Отец мертв, Касс мертва, и теперь она осталась одна. Есть еще Пол, который появляется, когда находит время, чтобы приехать.
– Ты о ней когда-нибудь думаешь? – спросила Эбби. Она внезапно поняла, что должна поднять эту тему, потому что если они будут говорить о Касс, то она сама не станет думать о сидящем рядом с ней мужчине, о том, какой он хороший, какой правильный, и о том, как от его улыбки она ощущает радость, будто внутри ее зажигаются огни на новогодней елке.
Сколько раз призрак Касс оказывался между ними? Эбби сама его туда помещала. Она потеряла счет. Это же такой удобный барьер, за которым можно скрыть свои истинные чувства.
«Ты у нас мученица», – она буквально слышала голос Касс у себя в голове. Она определенно слишком много выпила. Эбби поставила бутылку с виски на самодельный кофейный столик на колесах, снятых с телеги, и откинулась на спинку дивана.
– Иногда, – сказал Пол, и Эбби сначала даже не поняла, что он отвечает на ее вопрос. – Обычно в ее день рождения. Я периодически звоню миссис Мартин и спрашиваю, как она.
– Очень мило с твоей стороны.
– Не знаю… – медленно произнес он. – Иногда я думаю, что это в большей степени чувство вины, чем что-то еще.
– Тебе не за что себя винить, – заметила Эбби.
Ей же, с другой стороны…
«Не думай об этом!»
– Мне ее не хватает, – тихо сказала Эбби. – Я думаю о том, кем бы она могла стать.
Пол молчал. Эбби хотелось бы знать, позволяет ли он себе думать о тех же вещах. Или это слишком болезненно?
– Она бы гордилась тобой, – сказал Пол.
Эбби попыталась вопросительно приподнять бровь, но у нее возникло ощущение, что она выглядит нелепо, потому что его глаза смеялись и блестели,