Что-то это должно значить.
Ване вдруг кажется, что он глубоко, непоправимо неправ – другое он должен делать сейчас, быть на другой стороне, в другом месте. Гвидон встает, отодвигая стул – движением прекращая затянувшееся представление, и Салтан выпускает Ваню из хватки. Не выпускает телохранитель, и Салтан командует:
– Выдели ему комнату. Охранять круглосуточно. Рита, ты отвечаешь. Если Кощей до него доберется – лучше тебе больше не попадаться мне на глаза.
В его голосе нет угрозы, от чего она звучит реальнее, и девчонка коротко кивает словам. Она вряд ли намного старше Вани, может, даже младше, и непонятно, как за что-то она может всерьез отвечать. Как может всё это происходить. Салтан встает тоже, машет рукой, отпуская охранника с Ваней, и его тащат к выходу из комнаты. Ваня больше не кричит и не сыпет угрозами – выдохшись, потому, что это бесполезно. Он не сможет вырваться из хватки бугая Салтана, даже вгрызшись в руку – крепче, чем у Терминатора.
Ему нужен другой план.
– А этого? – небрежно кивает Салтан на перевертыша.
Тот стоит, не двигаясь, и даже не пытается бежать – таким же бесполезным действием. Ваня обещал за него заступиться и ничего не может. Гвидон окидывает его взглядом, хмурится, припоминая, и бросает:
– Морана очень просила не убивать его до конца. В знак доброй воли.
– От него одни проблемы, – досадливо морщится Салтан.
– Больше не будет.
Гвидон достает из внутреннего кармана пиджака простой кожаный шнур, демонстрируя. Салтан хмыкает, явно узнавая вещицу, и слишком часто соглашается со всем, что говорит Гвидон.
– Пусть живет.
Дальше их разговора Ваня не слышит – его вытаскивают из гостиной и несут по коридору, в другую часть дома. Он снова пытается сопротивляться – тщетно, сам не зная, зачем; скорее инстинктом, яростью, чем осознанным противостоянием. Рита спокойно идет следом. Их с перевертышем бросают в одну из богато обставленных спален, закрывая дверь, и Ваня еще долго швыряет в дверь вазами и стульями – безрезультатно, испытывая удовлетворение вместе с истерикой.
Ему плевать на их игры, их спасение мира и древнюю вражду.
Раз уж все так боятся Кощея, может, Ване следует обратиться к отцу.
***
Кожаный шнур охватывает и без того тощую шею перевертыша удавкой. Он сидит на кровати, поджав под себя ноги, и безразлично смотрит перед собой. Он спокойно пережидает, пока Ваня кидает в дверь ближайшую тумбочку, кувшин и журнальный столик. Ждать приходится долго – Ваня бьется с дверью, сколько хватает сил, скорее для собственного удовлетворения, чем надеясь на результат.
Обессиленный, Ваня падает рядом с перевертышем, раскинув руки. Только теперь, немного придя в себя, он задумывается о перевертыше и его ошейнике. Перевертыш ему еще пригодится.
– Ты в порядке? – задает Ваня вопрос с очевидным ответом.
Перевертыш фыркает, превращаясь в себя – и маска оцепенения спадает, возвращая снисходительную