что не такой как все, и моё естество конфликтует с окружающим миром. Я нравился сверстникам, но научился избегать двусмысленных ситуаций, приглашений на вечеринки, погрузился в учёбу и удостоился звания сухаря, у которого на роду написано оставаться вечным холостяком; подружек выискивал среди зубрилок, одиноко просиживающих в библиотеках, понимая, по лукавым, неосторожно брошенным взглядам, истинную цель посещения читального зала. Начиналась опасная игра, к которой я приступал осторожно, – «зубрилка» могла оказаться из полиции нравов. Всё складывалось удачно – я ни разу не прокололся – даже знакомство с Лизой, закончившееся крахом, нельзя отнести к несчастному случаю.
Что делать теперь? Обратиться в полицию? Рассказать, как Лиза отобрала у меня ребёнка? Жажда мести – не лучший советчик. Реальность такова – и это охладило желание отомстить – первой жертвой окажется дочь. Директриса заставит Лизу перевести Ханну в детсад для неполноценных детей, куда-нибудь в Южный Бронкс, и девочка с детства будет чувствовать себя человеком второго сорта. Нет, на это я не пойду.
…Я караулил Ханну возле детского садика, и когда Лиза забирала дочь, выходил из машины и будто бы ненарочно, оказывался рядом с ними. В первый раз Лиза восприняла это спокойно. Ханна встретила меня дружелюбно, как соседа по дому, с которым привыкла видеться ежедневно. Лиза общению не препятствовала, и Ханна развеселила признанием:
– Я кормила сегодня куклу.
– Чем же ты её кормила?
Она растопырила пальчики, и, указывая на них, похвасталась:
– Из этого пальчика хлопья с молоком, из этого – молочко, из этого – сок.
Через неделю «случайных» встреч Лиза позвонила и назначила встречу в «Старбаксе». Я согласился мгновенно. Чувства остались прежними. Меня возбуждал запах её тела, упругая грудь и бёдра, которым, будь я поэтом, посвящал бы сонеты. Если бы мне позволили расписать их автографами, белых пятен не осталось бы. Едва уединились за кофейным столиком, она заговорила серьёзно и по-деловому.
– Я понимаю твоё состояние, но такова жизнь: несправедливая, жестокая, идиотская, от нас не зависящая. Изменить правила мы не в силах, плывём по течению.
Я внимательно слушал, не понимая, к чему она клонит. С Ричардом не сложилось, и она хочет вернуться? Она наклонила голову, пристально на меня посмотрела и прошептала, почти не шевеля губами: «Встречи c Ханной пора прекратить. У неё не должно быть раздвоения личности».
– О каком раздвоении ты говоришь?
– Рано или поздно она догадается. Вы ведь как две капли воды похожи.
Лиза права. Я гордился тем, что у Ханны мои глаза, тот же овал лица, чёрные, непокорно вьющиеся волосы, и улыбка. Не нужен генеалогический тест. Достаточно на неё глянуть. Робкая попытка возразить мало что могла изменить, но утопающий хватается за соломинку.
– Что в этом дурного? Раньше тебя это не беспокоило.
– Представь себе, беспокоило. И это одна из причин, почему я с тобой рассталась.
– Поясни.
– Я