Тверизовский, погладив по лысине, и уже знакомо хихикнув. – Наштамповал подделок и начал ченч: давай менять свои карточки по двадцать пять эргов на настоящие четыре карточки по пять эргов. Где-где, шмокки, может, пацанята и ушлые, а со мной они лоханулись. За полдня накоммуниздил я у них карточек с полмешка – и смотался. Эх-ма…, – и дед внезапно умолк, ковыряясь в ухе.
– Ну и?…Что-то я того…, – непонимающе развёл руки Роман от нелогично прозвучавшей концовки. – Как же вас тогда прихватили?
– Прихватили?…О чём это я? – задумался старикан, потерявший нить рассуждений. – А-а-а…Хо-хо, – ехидно хохотнул пройдоха. – Дык, другие дебилы шмокки, что не успели поменять, попёрлися в Высший Совет с жалобой: дескать, чё хорошую услугу прикрыли, которую лысый дяденька-инопланетянин оказывал? Прид-дурки! Тогда-то Крэк с Бонзом меня и накрыли…
– Крэк – это тот, что меня задержал, а Бонз? – перебил деда Загорцев.
– Крэк, а такоже Бонз и Рубби – одна шарага. Эти дятлы себя этиками называют. Бонз у них за главного канает.
– А вы, Борис Абрамович, значит, гонками в космосе увлекаетесь, – уважительно сделал вывод Роман.
– Да не, какие гонки, – хихикнул тот. – Нет у меня допуска к ракетам.
– Для чего же вам карточки? – подивился Роман.
– Просто так. Привычка, – растолковал ему Тверизовский. – Должен же я чем-то заниматься? Вот по той же ерунде я и с компьютером «Тау» запалился.
– Компьютер «Тау»?
– Ну да. Тебе квартиру дали?
– Дали.
– Комп есть?
– Есть.
– Какой марки?
– Какой марки?…«Эталон». На кварках!
– То-то и оно. У меня тоже «Эталон». А "Тау" – забойный навороченный комп. На монополях! Через него таутикашки голосуют. Приходит, допустим, взрослый тау домой и видит, что на компе горит специальная сигнальная лампочка. Ага, значит, будет обсуждаться важная проблема. Он прикладывает руку к этому… к сенсору – и когда надо голосует или выступает.
– Занятно.
– Про то я вынюхал у соседа, – сделал необходимое пояснение Тверизовский. – Мы с ним на одной площадке живём. Туканом его зовут. Я его по-свойски Тюхой окрестил. И жутко мне стало завидно, – азартно потёр дед ладони сначала об лысину, а затем о брюки в области коленей, – что какой-то Тюха-Занюха имеет право голоса, а я – великий комбинатор – нет. А надобно тебя просветить, Ромашка, что тау – народ слабый телом. Не как мы – имперские. Мы же две бутылки кочерыжовки на рыло выжрем – и ни в одном глазу. А они по этой части – вообще ни-ни. Слабаки!
– Как укчи?
– Во-во! И, усеки, Ромашка, – со злобной ожесточённостью заёрзал Борис Абрамович по дивану, – что ни в Котоне, ни в других городах и весях ни водочки, ни пивка, ни даже кофейку нетути. Голяк. Таутиканцы не то чтобы пресекают это дело на корню, а просто не тянет их на баловство. Порода такая. Но я ж паренёк мастеровитый. Просёк, что в окрестностях произрастает травка. Маненько стимулирует. Короче, малый допинг –