обнаружилась неказистая колесная конструкция.
Плешивый не подвел. Дрезина была на месте. Оставалось надеяться, что мотор на ней не сдох окончательно и осталось хотя бы немного горючки. Как же она заводится? Пока Кот пыхтел с мотором, Аким закидывал вещи на маленькую платформу.
Дрезина эта тоже непростая. Явно самодельная, с мотором от мотоцикла, построенная уже после Сдвига, в самой Зоне. Кто сделал эту штуковину, неизвестно. Плешивый клялся, что впервые увидел ее, когда она выкатилась по рельсам из тумана прямо ему навстречу. Тихо, по инерции, с выключенным движком. И в ней никого не было. Плешивый якобы завел ее, погрузил хабар, влез сам и встал перед дилеммой: ехать в туман, откуда эта штуковина приехала, или туда, куда ему было надо, то есть к Лебедевке, от которой у него был прямой лаз из Зоны. И не рискнул в туман соваться. Хотя, возможно, там оставался хозяин дрезины и, может, нуждался в помощи. Оттого, мол, он, Плешивый, и пьет по-черному – совесть его мучает. Как же! Была бы у Плешивого совесть, может быть и мучила бы. Трепло он, Плешивый, трепло и алкаш потомственный.
Мотор чихнул раз, другой – и завелся. Кот подтолкнул платформу и запрыгнул следом. Ехали неторопливо и метров через триста попали, как и положено, в туман. На этой штуке всегда в туман въезжаешь. Так говорят. Почему – вопрос неуместный. Хуже, если бы тумана не было, потому что никто еще без тумана на дрезине не ездил. В тумане ехать спокойно, даже какое-то умиротворение наступает. Словно Зона дает здесь отдохнуть от самой себя. А от самого себя, уже попав в Зону, отдыхаешь. Век бы так ехал и ехал.
– Почему по обычной дороге идти нельзя, а по железной ехать можно? – спросил Аким. Голос его звучал как-то приглушенно, сухо.
– Не знает никто, – лениво сказал Кот. – Просто проехал кто-то – и выжил. Значит, здесь ездить можно. Пока Зона опять не изменится.
Какое-то время ехали молча, погрузившись каждый в собственные мысли. Или, напротив, ни о чем не думая. Мерно стучали колеса, вгоняя в какой-то особенный транс. Потом Кот сказал – в пустоту, не глядя на Акима:
– Знаешь, а ведь не соврал твой Голос. Может, он даже жизнь нам спас. Так что я верю тебе, Аким.
Он сделал паузу и добавил:
– Тебе. Не Голосу.
Глава третья
Бандитские земли
Километра через четыре Кот сбавил скорость. Дрезина замедлила ход и, заскрежетав, уперлась в завал из железного хлама. Вправо и влево от завала в туман уходила трехметровая бетонная стена с ржавой «колючкой» поверху. До Сдвига здесь проходила граница Зоны. Сейчас стена была лишь напоминанием о тщетности усилий отгородиться от неизбежности. Впрочем, стена по-прежнему оставалась границей, только совершенно иного рода. Кое-кто видел в этой стене и колючей проволоке что-то до боли знакомое. Лагерное.
Некоторое время они продолжали сидеть неподвижно, словно не желая выходить из особого рельсового транса. Потом зашевелились, посбрасывали на насыпь вещи. Кот повозился с механикой, снова завел дрезину – и отправил