не боятся требовать большего, не боятся требовать перемен. Он выглядит как человек, который верен своим убеждениям, что в наши дни очень пугает.
У меня перехватывает дыхание.
Его зрачки расширяются, будто он слышит мое дыхание сквозь мелодию Бенни Море, сквозь веселье и грех, наполняющие вечеринку.
Незнакомец не кажется бессердечным, просто жизненные испытания ожесточили его. Он останавливает на мне свой взгляд, и губы его на мгновение замирают. Он не отворачивается, не делает вид, будто смотрел на что-то другое и случайно взглянул на меня – он не делает ничего из того, что требуют правила приличия. Напротив, он продолжает рассматривать меня, и медленно, очень медленно по его лицу расплывается улыбка, отчего лицо становится неожиданно красивым.
Я замираю, слыша в голове мамин голос – не ерзай, улыбайся – не слишком сильно – расправь плечи, – пока голос не растворяется в шуме вечеринки, которую она никогда бы не одобрила. Через мгновение незнакомец уже стоит передо мной. Он немного выше и немного шире в плечах, чем казался, когда был на другом конце комнаты.
Я сглатываю, поднимаю голову и смотрю в серьезные карие глаза.
– Привет, – говорит он, произнося совершенно обычное приветствие голосом, в котором тоже нет ничего особенного.
– Привет, – эхом откликаюсь я, в промежутке между приветствиями прокручивая в голове тысячу догадок о том, кто он такой, что он делает, почему он пересек комнату, чтобы поговорить со мной.
Уголки его губ поднимаются, а взгляд немного смягчается.
– Меня зовут Пабло.
Я несколько раз про себя повторяю имя незнакомца, чтобы оценить его звучание, и только потом называю свое:
– Элиза.
Кто-то проносится мимо и толкает меня локтем. Я подаюсь вперед, ром из моего стакана выплескивается и едва не попадает на черный костюм Пабло. Он протягивает руку, чтобы поддержать меня, его ладонь прикасается к моей руке.
Я моргаю, пытаясь прийти в себя. Мой стакан – не единственное, что потеряло точку опоры.
– Раньше я не видел тебя на вечеринках у Гильермо, – говорит Пабло.
Гильермо, должно быть, хозяин дома, друг друга друга или что-то в этом роде молодого человека Изабель.
– Я никогда раньше не была здесь.
Пабло кивает, на его лице все то же серьезное выражение, и я пересматриваю свое предположение о его возрасте. Он явно старше, лет под тридцать или чуть больше.
Другой человек толкает меня в спину, и Пабло встает между мной и остальной толпой, он пытается поддержать меня, и его рука слегка сдавливает мой локоть.
Песня меняется, темп ускоряется, гости танцуют под энергичный ритм, а мы остаемся прижатыми к стене. Его рука продолжает поддерживать меня под локоть. Его длинные и тонкие пальцы… Он зарабатывает на жизнь физическим трудом, его поношенный костюм совсем не вяжется с публикой, собравшейся сегодня.
Пабло отпускает меня. Я смотрю вверх.
Его рот слегка приоткрыт, глаза прищурены, как будто