его по голове, как ребёнка, при этом приговаривая:
– Да ты не всхлипывай и не дрожи, я не обижу. Я слышал и читал в газетах, что ты хочешь создать фонд помощи одиноким и обездоленным людям. Стоящее дело, я тебе помогу. У меня есть хорошие знакомые, я думаю, они согласятся вместе со мной вложить деньги в это благородное мероприятие.
Он усадил Масю напротив себя и накрыл пледом.
– Вот так оно лучше.
Маклер уже не верил не только своим глазам, но и своим ушам. Наш герой понимал, что если он сейчас не вступит в диалог, его выбросят, как котёнка.
– Я собственно…
– Да что ты собственно, давай по существу.
– Хорошо, – по-мужски жёстко ответил Соломон Волкович. – Кто вы собственно такой и как вас звать?
«Так, давай, давай, сбивай ему дыхание», – нашёптывал Масе внутренний голос. – «Вот именно», – сам себе отвечал осмелевший Мася и ещё более решительно произнёс:
– С таким носом какой вы Иванов?
– Да ты, я посмотрю, не из робкого десятка, – заикаясь, уже без металла в голосе, отвечал генерал. – Видишь ли, дружок, жизнь вносит коррективы в наше чистописание. Да, гетто отменили, а вот пятипроцентный набор евреев в вузы ввели. Так что неизвестно, что лучше – было бы гетто, была бы крепче наша вера. Я знал одного ректора, который говорил: я приму евреев в свой вуз только тогда, когда у меня вырастут волосы на ладони. А я, что я? Я Монастырский Наум Маркович, а Ивановым я был в советские времена, сам понимаешь, пятая графа. Однажды меня вызвали в обком партии и сказали: если хочешь расти – меняй национальность и фамилию. Так я стал русским Ивановым, а потом генеральным директором почтового ящика, генералом, профессором, Героем соцтруда, членом обкома партии, депутатом Верховного Совета СССР.
– Да, я знаю. – И уже в сердцах, обращаясь к себе, Мася вслух произнёс сокровенную фразу, которая всё время крутилась у него на языке:
– Откуда я всё это знаю?
– Это уже не моя забота, – начальственным тоном ответил Наум Маркович и добавил: – бикицер, давай по делу. Предлагаю тебе во вновь созданном фонде должность президента, а председателя и членов наблюдательного совета я подберу сам, здесь должны быть, как ты сам понимаешь, доверенные люди.
Мася молчал.
– Вот и по рукам. Я дам тебе юриста, подготовите устав и учредительные документы и зарегистрируете фонд в исполкоме. Для старта, как и обещал, деньги будут. Так что удачи, бывший маклер.
На этой высокой ноте они расстались. А жизнь закрутилась, завертелась с невероятной скоростью и напоминала не столько карусель, сколько чёртово колесо. Мася уже не отличал день от ночи. Всё шло как по маслу. Фонд зарегистрировали за неделю. Горисполком принял решение о продаже фонду по остаточной стоимости пустующего двадцатиквартирного жилого дома 1907 года постройки по улице Преображенского. В кратчайшие сроки здание фонда было отреставрировано и теперь напоминало дворец. Одесситы ликовали.
Памятник архитектуры воскрес, как Феникс из пепла, и наряду с Оперным театром стал