Васильна говорила о вашей беде. Я с оплатой не тороплю. Убедитесь сперва, что всё хорошо, потом на ноги встанете, а там уж… А там и заплатите. Устраивает вас?
Меня формулировка «сколько решите заплатить» не очень устраивала. У нас со знахаркой могли быть совершенно разные представления о том, какая оплата может быть достойной за такую работу. С другой стороны, подумал я, сумму можно уточнить у маминой сиделки, а там и отдать частями, если будет слишком много для разовой оплаты. Ведь мне пообещали вернуть спокойный сон, и в тот момент я был готов поверить во что угодно и согласиться на любые условия, лишь бы женщина помогла мне.
– Да, вполне устраивает.
– Тогда начнём.
Я ожидал, что сейчас экстрасенс начнёт задёргивать тяжёлые шторы на окнах, зажигать свечи или ароматические палочки, а то и достанет откуда-нибудь тяжёлый хрустальный шар. Но ничего этого не произошло. Зинаида Евгеньевна лишь глубоко вздохнула несколько раз, торопливо, будто смущаясь, перекрестилась, и протянула мне руки:
– Беритесь!
Я послушно потянулся ей навстречу, и она крепко сжала мои пальцы в своих.
– Теперь не отпускайте меня, даже если вам этого захочется, ясно? Пока я не скажу отпускать. Вам ничего говорить и делать не нужно. Можете закрыть глаза, если вам так комфортнее. Начинаем?
Я кивнул и наклонил голову, прикрыв глаза.
Сперва ничего не происходило. Я сидел, держась за руки с абсолютно незнакомой женщиной и чувствовал себя до ужаса глупо. Желание отпустить её действительно возникло, но не из-за влияния каких-то сущности, а от банального осознания, до чего я докатился. Если Ефим Маркович, при всех его странностях, ещё производил впечатление человека, практикующего хоть что-то, похожее на научный подход и вроде как имел звание доктора, то Зинаида Игоревна походила скорее, действительно, на полусумасшедшую, уверившуюся в своих чудесных способностях. Слушая тихий хриплый шёпот женщины, я размышлял о том, как легко даже современный человек может оказаться в плену суеверий. То, что произошло накануне в моей квартире, было странным, бесспорно. Но наверняка всему этому существовали какие-то объяснения. Почему, в конце концов, я с такой готовностью записал мёртвое насекомое в жуки-плавунцы? Мало ли у кого ещё есть такие мощные, похожие на вёсла лапки. А за запах цветения я вполне мог принять вонь протухшей в трубах канализационной воды. Ведь сами трубы-то я и не проверял, если уж говорить честно, даже пятна на потолке и обоях не поискал. Просто принял как факт то, что вода – речная.
Жгучий стыд перед старым доктором, которого я попытался убедить невесть в чём, накатил на меня огненной волной. Я решил даже, что непременно позвоню ему позже и извинюсь за своё поведение. Оставалось только дождаться конца спиритического сеанса: прерывать сосредоточенно бормочущую заговор женщину тоже было стыдно. Она всё же старалась.
Приоткрыв глаза, я посмотрел на знахарку. Та сидела в позе, почти точно копирующей мою: наклонившись вперёд с вытянутыми руками и сомкнув веки. Её губы беспрерывно шевелились, и мне показалось,