который после его знакомства с судилищем Святой Инквизиции, был ему невыносимо противен. Опустив голову, он быстро зашагал вперёд, но неожиданно натолкнулся на одну из монахинь, преградившую ему путь, и чуть не сбил её с ног. Это была дряхлая старушка с клюкой в руках, очень маленького роста, сгорбленная и с опущенной на лицо вуалью, какие обычно носили чёрные монахини, посвятившие себя и всю свою жизнь служению Богу. Леонардо успел подхватить её за локоть, чтобы она не упала, и, к его удивлению, из рукава монахини выпала роза. Она, молча, и невероятно грациозно для старушечьего возраста подхватила её на лету и протянула ему. Вспомнив, как была подписана любовная записка, он понял, какое значение имеет протянутый ему цветок. Взяв розу в руки, Леонардо поднёс её к губам и, вдыхая её аромат, поцеловал; при этом он тянул время, внимательно следя за удалявшимся факельным шествием монашек и не отрывая взгляда от старушки-монахини, не торопившейся догонять верующих сестриц.
–– А я уже думал, что цветы в образе женщины из светской оранжереи города Милана умеют только состязаться в том, кто из них лучше. А главное, кто из них больше напишет любовных посланий, и на какое из этих поэтических воззваний откликнется новый мастер Искусств, ставший приближённым придворным герцога Людовико Сфорца, – с иронией высказался он, когда факельное шествие скрылось из виду.
Старушка ничего ему не ответила. Она ударила клюкой по носку его правого башмака и жестом пригласила следовать за ней. Леонардо подчинился. Они подошли к стенам виллы Гретто и пошли вдоль них. Дойдя до ворот особняка, старая монахиня не остановилась. Продолжая движение, она увлекала Леонардо за собой, постоянно оглядываясь на него и делая ему жесты –
*Конвертита – охранница, попечительница.
клюкой, чтобы он шёл быстрее. Для старой монахини она оказалась слишком резвой, и Леонардо едва за ней успевал, несмотря на то, что его исполинские шаги были раза в три больше старушечьих. Видя, что она ведёт его невесть куда, – они обошли виллу с обратной стороны, где начинались городские виноградники, – он почувствовал недоброе и крепче сжал под плащом рукоять рапиры, которую он не выпускал из левой ладони даже тогда, когда правой рукой подхватил старушку за локоть и принял от неё розу. Он и сейчас, следуя за монахиней, одной рукой держал цветок возле губ и делал вид, что наслаждается его цветущим ароматом, производя впечатление беззаботного ночного гуляки, тогда, как из другой не выпускал рукояти оружия.
Старушка остановилась у выступа в каменной стене, служившей ему опорой, и внезапно исчезла с глаз Леонардо. Приглядевшись, он увидел в каменной опоре дверь, выкрашенную под цвет стены так, что внешне она ничем не отличалась от массивного ограждения. Шагнув вперёд за монахиней, Леонардо очутился в чудесном фруктовом саду; в настоящем райском лесу из цветущих деревьев, пения птиц и множества, летающих фонариков-лучиолл, которыми нельзя было не