архитектор ещё не смог создать такого проекта, хотя мы обращались ко многим… Вот теперь наступила твоя очередь, Леонардо!
–– Не трудно догадаться, что вечными посетителями этого публичного дома будут только члены тайного Совета миланского Двора!
Герцог Людовико разорвался оглушительным смехом. Все, кто находился в зале приёмов, глядя на его открытый, беззлобный смех, какой у него бывал очень редко, засмеялись вместе с ним. А у Леонардо из груди вырвался вздох облегчения.
–– А ты, Леонардо, начинаешь мне нравиться всё больше и больше!.. – откровенно признался герцог, похлопав его по плечу. – Мудрость Гомера*, как я вижу, для тебя не тайна… Смотри-ка, вчера ты победил силача Бенедетто-Минотавра, отхватив у него главный приз…
–– Вам уже и это известно…
–– Мне многое известно, мой флорентийский соотечественник… А сегодня ты не только вернул здоровье моим бывшим арапам, но и избавил меня от главного обвинения, распространившегося по замку, ставшего для меня ярлыком, – что я имею «чёрный глаз»!
–– Рад служить вам, ваше Высочество! – чуть склонил голову Леонардо.
–– Если ты так же силён в архитектуре, как медицине; как в своей могучей физической мощи и умении владеть острым словом, и сможешь угодить мне, выполнив первый заказ, то следующим моим заказом для тебя станет ваяние в зодчестве Колосса – бронзового Коня, с восседающим на нём моим отцом, завоевателем Ломбардии и Милана, великим герцогом Франческо-Аттендоло Сфорца! Именно о нём ты упоминал в своём письме…
–– Да, ваше Высочество! Я уже подготовил эскизы набросков к Колоссу.
–– Он у тебя с собой?!
–– Да, – указал Леонардо жестом на деревянный футляр, висевший у него на плече.
–– А ну, покажи.
Леонардо снял с плеча круглый деревянный футляр, который он сам сделал из цельного ствола молодого кипариса и с которым никогда не расставался, храня в нём пергаменты чертежей и набросков к картинам; распаковал его и достал большой пергамент с чернильной на нём пометкой «Памятник дома Сфорца». Развернув его, он представил глазам герцога эскизный набросок Колосса – вздыбившегося коня с седоком в седле; в одной руке всадника были зажаты поводья коня, в другой руке он держал меч, готовый обрушиться на голову врага, а под конскими копытами уже лежал павший воин. Рисунок так мастерски был выполнен с множеством мельчайших деталей, что у Людовико сразу перехватило дух. Разглядывая его, он только удивлённо качал головой.
–– Какое мастерство! – тихо вздыхал он. – Какая уверенность в линиях и –
*Мудрость Гомера – мудростью Гомер считал чувство юмора.
какое поразительное знание анатомического строения животного и человека!.. Когда ж ты успел его сделать?
–– В дороге, ваше Высочество!
–– В дороге?!
–– Да, по дороге в Милан я останавливался на постоялых дворах и делал наброски во время отдыха…
–– Да ты что, совсем не спишь, что ли?! – окончательно разинул рот