их встретить. Но тот человек будет высматривать пару, а не одинокую девушку.
Брайди решила пойти с незнакомцем. А что оставалось делать? Но тут в голове возник мамин голос: дура ты набитая, сказала мама, чем ты думаешь-то? Видали ее, с чужаком собралась идти в неведомую Америку! А тот уже подхватил ее багаж. Брайди сообразила, что может запросто лишиться вещей и остаться с одним только поясом-кошельком, спрятанным под юбкой.
– Нет, спасибо, – сказала она. – Я еще подожду. Дэнис придет, я уверена.
Незнакомец выпрямился и глянул на нее сквозь дым сигареты, тлевшей в уголке рта.
– Скоро ночь, и такой девушке лучше не полагаться на милость обитателей здешнего района. – Рукой в перчатке он вынул сигарету изо рта и выразительно обвел ею вокруг.
Представив, как ее похитят, Брайди нащупала молитвенник в кармане пальто. Может, все-таки пойти с незнакомцем?
И тут прозвонил колокол. Значит, рядом церковь. Там можно укрыться.
Однажды они с Томом забежали в церковь, спасаясь от ее отца. Он увидел их вместе и кинулся вдогонку. Начиналась служба, они прошмыгнули на переднюю скамью. Брайди то и дело оборачивалась и видела в дверях отца, но тот не осмелился скандалить в храме. Весь день они просидели в церкви. Наконец Брайди обернулась и увидела, что отец ушел.
– Я вернусь через час. – Незнакомец приподнял котелок. – Думаю, к тому времени ты будешь рада пойти с порядочным человеком.
Он отбросил окурок, сложил зонт и, опираясь на него, как на трость, скрылся в толпе.
Дождавшись, когда колокол зазвонит вновь, Брайди пошла на его голос, перекрывавший уличный шум: цокот копыт, свист кнутов, скрежет конки и стук колес по мостовой. Она петляла по узким улицам и наконец меж зданий с плоскими крышами увидела шпиль. Кто бы поверил, что бывают дома высотою с церковь?
Проход к храму, отстоявшему от мостовой, охраняли железные ворота с табличкой «Церковь святого Розария». Сейчас они были открыты, в сумраке виднелась статуя Девы Марии, гостеприимно распахнувшей объятья. По невысоким бетонным ступеням Брайди взошла на паперть и ухватилась за железную ручку тяжелой деревянной двери в медных заклепках. Лишь со второй или третьей попытки ей удалось приоткрыть дверь настолько, чтобы вместе с поклажей протиснуться в темное нутро церкви. Когда глаза обвыклись с полумраком, Брайди разглядела выступавшую из стены мраморную чашу со святой водой и, стянув перчатку, омочила пальцы и перекрестилась. Знакомо пахло ладаном, огарками и пылью. Храм выглядел величественно: широкий центральный проход, уводивший к далекому алтарю, белые покрывала жертвенника, сверкавшего медью и позолотой, большое, во всю стену, подсвеченное распятие.
Церковь казалась пустой, но вот скрипнула приступка молельной скамьи, и Брайди, повернув голову, на фоне свечей, мерцавших на панихидном столе, увидала чей-то силуэт.
Потом с другой стороны простучали каблуки. Священник. Заметив Брайди, он направился к ней. При каждом шаге колыхался подол его сутаны.
Вновь скрипнула приступка скамьи. Фигура поднялась с колен, и Брайди разглядела