ходок. – сказал Греве. – Не ожидал такого от коммерческого парохода. Обыкновенно, паруса на подобных судах играют роль вспомогательную, а тут – смотрите, она почти не уступает «Крейсеру!»
Они любовались пенными усами, разбегающимися от форштевня. Горизонт был чист; голубизна тропического неба могла соперничать своей бездонностью, разве что, с глазами Камиллы – так звали новую знакомую барона. Он представился ей сразу, как только принял обязанности капитана «приза», и получил в ответ холодную улыбку и сдержанный кивок: «рада знакомству, мсье. Жаль, что оно состоялось при столь удручающих обстоятельствах…»
Но обстоятельства обстоятельствами, а тропическое солнце быстро растопило ледок. На второй день пассажирка уже улыбалась, раскланиваясь с новым капитаном. На третий – здоровалась, встретив во время утреннего променада. А на четвёртый прислала горничную-мулатку с предложением выпить вместе кофе под раскинутым над палубой тентом.
Чем они сейчас и занимались.
– Мой покойный супруг начинал капитаном торгового брига – рассказывала женщина. – И когда строили «Луизу-Марию», он настоял на том, чтобы она получила этот великолепный гардероб.
Греве кивнул. «Гардероб», как собеседница назвала парусную оснастку судна, действительно внушал уважение. «Луиза-Мария» гордо несла на трёх мачтах вооружение гафельной шхуны, и при хорошем ветре демонстрировала отменные ходовые качества.
«…жаль было бы топить такую красоту…»
Женщина отхлебнула из крошечной, полупрозрачного китайского фарфора, чашечки. Кофейный прибор – серебряная бульотка и вазочка с коричневым тростниковым сахаром – стояли на маленьком столике. Он вместе с парой плетёных кресел помещался в тени кожуха вентилятора. Из раструба доносился сдержанный гул. Котлы поддерживали давление, но машина не работала – «Луиза-Мария» и бегущий в её кильватере «Крейсер» экономили уголь, одевшись от палуб до клотиков в белоснежные полотнища.
– … мой супруг задумывал «Луизу-Марию» как особое судно. – продолжала меж тем Камилла. – Помнится, он говорил, что на её борту никогда не будет кирпича, цемента, угля, железнодорожных шпал и рельсов, бочек с машинным маслом, деталей машин – всех этих необходимых, но унылых атрибутов цивилизации.
– Не слишком практично в плане коммерции. – отозвался Греве. Беседа шла на английском языке – как и большинство флотских офицеров, барон владел им в совершенстве.
– Таков уж он был. Став владельцем судоходной компании, Петер пользовался любым поводом, чтобы выйти в море. И в рейсах на «Луизе-Марии» он всегда брал особые грузы: ценные сорта дерева, животных, хлопок, фрукты, пряности, ткани, почту…
– А как же с нынешним содержимым ваших трюмов? Армейские винтовки с патронами – это, согласитесь, не похоже на рулоны шёлка и чёрное дерево!
– Мой супруг всегда был без ума от оружия. И даже вложил немалую сумму в акции льежских оружейных мануфактур, на которых, кстати, изготовлены эти винтовки. А его коллекция пистолетов и ружей соперничает с собранием короля Леопольда