Ну, конечно! Чего ещё стоило ожидать? Деньги у Светы были – как и полагается бунтарке, свой поход она начала преступлением, ополовинив мамин кошелёк. В наличии беглянки было двенадцать тысяч двести рублей, плюс мелочь. На билет, на еду и на непредвиденные расходы должно было хватить, по крайней мере, на несколько дней. Света чувствовала себя взрослой, держа в руках такие деньги. Но вот чего не хватало ей для полноты ощущения зрелости – так это простой книжицы, которая, по несправедливым законам, выдаётся только в четырнадцать.
Она развернулась. Ничего другого не оставалось. Оглядела вокзал: длинные ряды скамеек, лениво бродившие туда-сюда охранники, сонные люди, краем глаза охранявшие свои чемоданы.
– Такси, такси, – повторял у выхода кавказец, будто мантру. Ключи, которые он вертел на пальце, заменяли ему чётки.
– До Новосиба поедешь? – уверенно обратилась Света.
Кавказец сначала опешил. Девчонка лет двенадцати, в начале сентября, едет на ночь глядя, да ещё в другой город – в Сибирь. Таксист поёжился, не то ощутив кожей сибирский мороз, не то представляя себе чеки за бензин. Недолго думая, кавказец назвал цену. Сумма превышала светин бюджет более чем в полтора раза.
– Ладно, спасибо.
Она отошла спиной вперёд, плавно, бессознательно чувствуя, что водитель такси может поймать её за плечо, решив поторговаться. Но минутой позже бредовая мысль отпустила – торговаться нужно было бы ей, а никак не кавказцу. Тому невыгодно везти куда-то малолетку, а потом отвечать на вопросы милиции.
То ли мысли материализовались, то ли это было очередное совпадение, но в зале появились двое в форме. Один, не торопясь, направился в сторону беглянки. Другой что-то сообщил по рации.
«За мной? Чёрт, да конечно за мной!»
Бежать было поздно – до милиционера была пара шагов. Света успела только отшатнуться.
– Тихо, тихо ты. Калинина Светлана?
– Да, – едва слышно ответила она.
Сотрудник милиции положил ей руку на плечо. Пальцы были холодные и твёрдые. Милиционер не давил, зато давал понять: шаг влево или шаг вправо будет считаться попыткой бегства.
С другой стороны, отсекая последний путь к отступлению, подошёл второй.
– Чё, в отделение пойдём? Признание напишем?
Света опустила голову. Она не была бунтаркой. Не умела выбирать пути. Она знала и была на сто процентов уверена, что однажды научится, но… не сейчас. Слишком быстро.
«You can’t outrun your skeleton». «Ты не можешь обогнать собственный скелет».
В наказание за эту слабость, двое милиционеров теперь выбирали путь за неё. В отделение, так в отделение.
«Прости меня, папа», – только и прошептала она, неслышно, в пустоту.
За несколько часов из правильной девочки Света превратилась в бунтарку, а из бунтарки в беглянку. И вот теперь, когда оставалось несколько минут до полуночи, она сидела на жёстком стуле в кабинете детской комнаты милиции. Рядом, на диване, отвернувшись и протирая платком лицо, сидела мама. Достав зеркальце,