ее Кисой, хотя в отряде она звалась иначе. В зале я заметил ее и сел рядом. Дыша перегаром, к нам подсел Хрупкий.
Подмосковье, декабрь, Дом культуры какого-то НИИ. Собрание отряда, на котором должны выбрать председателя. Я в отряде – только полтора месяца и Петрова знаю плохо. Но уже понимаю, что отряд – это нечто среднее между ебанутой семейкой и недобитым колхозом. Как в семейке, здесь есть тревожные бабушки, которым надо всех накормить, известный хулиган, по которому тюрьма плачет, дядька-блядун, который бьет тетку, распущенная сестрица, собранная сестрица, ботаник, выскочка и так далее. Все эти мышки-норушки и лягушки-квакушки собираются вместе, чтобы выбрать самого главного чувака, собирателя сказок. И, поскольку во всякой семейке, собравшейся вместе, обязан произойти срач, он происходит.
Всем известно, что с момента создания отряда (а прошло с тех пор чуть больше года) есть несколько групп, которые хотят ввести свою форму правления или поставить своего «кандидата». Петрову не доверяют те, с кем он сам впервые, еще как случайный волонтер, пошел год назад на поиски маленькой девочки в лесу.
В зале – человек 40–50, это костяк и немногие новички вроде меня. Но право голоса – у всех, как в колхозе у пайщиков. Выступают противники Петрова – первый, второй, третий. Я сижу с Кисой. Хрупкий рядом хлещет коньяк и угощает меня. Киса уверенно тянет руку к бутылке, хотя мы еще не представлены друг другу.
Усатый мужик лет 55 бубнит со сцены: «Не понимаю, как человек, который сам не ходит в лес, может выдвигать свою кандидатуру. Большой вопрос вызывает отсутствие регистрации отряда. Всем же понятно, что мы пока – просто несуществующая организация…» Бубнеж со сраными псевдоинтеллигентскими формулировками был призван разогреть протестные настроения, испугать внешней угрозой и настроить колхозников против Петрова. Но тут Хрупкого (он в этой сцене – буйный Шура-тракторист с чубом из кепки) подорвало. Он вышел, взял микрофон, встал, расставив ноги и чуть наклонясь вперед, в какую-то стойку американского сержанта, и начал орать в микрофон, обращаясь к усачу: «А ты где был на “вертолете”? Жора там неделю сидел! А кто штабную связь организовал? Где ты был? Я Жору знаю. Вот ты – че делаешь по жизни? А у Жоры бизнес, он может заниматься отрядом. И занимается. Учения кто сейчас организует? Жора. Так что надо не про регистрацию, а про личности. Нам нужен нормальный, четкий человек. Вот он. Всё».
Не знаю, сыграла ли патетика Хрупкого, но Петров ака «Жора» выиграл выборы с минимальным перевесом, причем за него голосовали все новички. Первым решением было провести следующие выборы не через год, а через год и три месяца. Так анархия через демократию порождает тоталитаризм. Вполне себе русский ход событий.
Я был доволен не столько выбором, сколько тем фактом, что мне тоже дали право голоса. Я – пайщик. Но усатого мужика я не видел на поисках, да даже если бы и видел, не доверился бы ему: старый совковый черт. Трехполосочный чувак, который ест бургеры и пьет коктейль «сникерс», по-любому ближе к сердцу.
После собрания я познакомился с Кисой. И тут же позвал ее пить пиво на следующий день. Люди называют такие встречи