в среднем роде, как будто отстраняясь от их личности. – Криминал пока не рассматриваем, это труп почти во всех исходах. Так. Перед нами по факту женщина с титьками, гормонами и развитием шестилетнего ребенка. Секс? Ждем утра, опрос тотальный. Пока продолжим оклейку в этом районе. Станцию и остановки отработать на 100 %. Чтобы оно отсюда не ушло. Утром снимем, скорее всего».
Полночи мы мерзнем, но уклеиваем всё.
Ранним утром обходим продавцов, охранников, заносим ориентировки в автопарк, раздаем местным таксистам, благо их немного.
Типичный монолог, когда суешь ориентировку продавцу в окошко палатки: «Посмотрите, пожалуйста. Пропала девушка, 17 лет, с задержкой в развитии. Как пятилетний ребенок. Вчера, пропала здесь, в вашем городе. На данный момент есть информация, что ее увел некий мужчина. Пожалуйста, разместите ориентировку под стеклом». Однако у Татарки обращение иное, и всякий раз – разное: «Гляньте, девочка пропала. Красавица. Но она немного куку, как дитя малое. Ее какой-то мужик увел, никто не знает кудой. Не видели? Она такая приметная, шапочка розовая, шарфик…» Суровый Зид бродит в разгрузке и подает ориентировки, когда они заканчиваются у нас. Он не любит коммуникации.
Внезапно бабка-продавщица, открывающая свой ларек, говорит: «Да я видела ее. Брела по шоссе. Минут 10 назад».
Бросаемся к машине – и через пару минут видим картину: наша «потеряшка» действительно бредет вдоль шоссе, без шарфа и шапки, дрожа от холода. Ноги у нее – голые!
Быстро усаживаем ее в машину (для этого всего-то и надо было сказать: «Катенька, иди сюда!»), и уже в машине понимаем, что из одежды на ней – только ее длинная куртка и ботинки. В штабе сдаем ее родственникам и врачам «Скорой».
Разъехались мы, не надеясь узнать всей истории. Но спустя неделю зазвонил мой кнопочный телефон.
– Алло! – голос опера в легком возбуждении. – Прикинь, выяснил, где она была. Прям у тех, которые с ослом.
– Слушай, а че им будет?
– Да ниче. Она же свидетель никакой. К тому же сама хотела.
И это правда. У олигофренов повышенное либидо, они могут трахаться сутками напролет и им это в кайф. Представьте – ребенок, заключенный в теле взрослого человека, очень хочет играть; просто игры у него особые. И ребенку без разницы, сколько людей с ним играет. Чем больше – тем веселее. Так что выиграли все – и девушка «поиграла», и парни, которые вынуждены были сношать осла, вдосталь наеблись. Россия, щедрая душа. Неясно только, нафига ее было полуголую выставлять из дому. Хотя наказать за это, опять же, трудно.
Нужно сказать, что опыт этого поиска еще не раз помог отряду в аналогичных случаях. Заслышав об олигофрении, сразу начинали прорабатывать сексуальные версии. Иногда взрослый олигофрен пропадал вместе с нормальным ребенком, например – тетка-олигофрен с племянником. Их нашли в соседней деревне, где тетка напропалую развлекалась, а племянник спокойно играл с козлятами. Полная идиллия, если не принимать в расчет 300 человек, которые шарились в том числе и