тогда. Изменился ли я к лучшему? Ты скажешь, о да, определённо. Ну, допустим. Понравится ли это им? А вот этого никто не знает, даже ты!
– Я уверен, – раздосадовано молвил Арон, – если бы это не касалось Вас лично, Вы были бы более щепетильны. Нам стоит уважать… э-э… некоторые чувства Ваших подданных!
– С тех пор прошла такая уйма лет, что нашим чувствам предстоит основательная проверка на прочность. Надеюсь, теперь у моих подданных найдётся занятие получше, нежели поклонение мне, – невозмутимо отозвался король. – Я верю в них. А ты?
Целитель мог бы ответить: простым сильфанéям понадобится не одна жизнь, чтобы настолько измениться. И Галахад не должен забывать о времени, хотя времени для него давно не существует. И ещё неизвестно, как их здесь встретят. Он многое мог бы сказать. Однако…
– Ваше Величество…
– Не маши на меня рукой!
– Ваше Величество, – более твёрдо повторил Арон, – есть время быть несерьёзным, а есть… хм… совсем наоборот, – завершил он, понимая, что определённо недоволен этой фразой. Но так уж повелось: Арон, который в былые времена вещал перед целыми армиями, да и теперь мог легко уговорить самого строптивого пациента принять самое горькое лекарство, утрачивал все свои волшебные свойства в присутствии короля. Надо сказать, весьма некстати, ибо на правах друга он мог и должен был оказывать на Галахада положительное влияние.
Но снова, вместо этого…
– Почему ты всё-таки решил вернуться? – вопрос, который не просто интересовал Арона, а вызывал у него нечто вроде болезненного зуда. – Поверил Магистру? Подумал, что в этот раз без тебя не разберутся?
– Я прислушался к себе, – значительно произнёс король. И замолчал. Арон покосился на него, чувствуя, что начинает нервничать. Когда Галахад бывал таким, никто не мог сказать, что за этим последует. Даже он сам.
– Это иллюстрация к нашей знаменитой поговорке о том, что два сильфанея всегда лучше, чем один, – бесстрастно добавил Галахад, угадывая в молчании друга некоторую растерянность.
– Я не понимаю, – упрямо сказал Арон.
– Всё просто. Старый проверенный способ. Я, король Галахад, как бы раздваиваюсь, и возникают я-первый и я-второй. Я-первый спрашивает меня-второго: «Что ты об этом думаешь?» А я-второй отвечает: «Почему бы и нет?!»
– «Почему бы и нет?» Именно так?
– Точно, – Галахад улыбнулся. – Прости, я хотел сказать: Нирвалан – моя родина, которую я оставил давным-давно, она желанна для меня, потому что прекрасна, и не только. Там чарующие виды, обворожительные женщины, самые известные менестрели и самые длинные баллады, не говоря уж о том, что это всенемирно известная здравница курортного типа, где тепло, и вечное лето, и…
– Всё, всё! – закричал Арон, подняв руки. – Хватит! Зачем я только спросил…
– …и ещё примерно пятьдесят причин, которые объединяются фразой «почему бы и нет?», – с довольным видом заключил Галахад.
– Всё, я сказал! Ахинея с тобой. Решил так решил.
Арон