от этих страшных звуков. Рев медведя оставался позади. Пока он не приближался – надежда на спасение была, а потому Егор, не отпуская руки Маринки, бежал и бежал вперед, не разбирая дороги, которую, впрочем, и невозможно было разобрать в кромешной темноте шахты.
Егор, убегая от медведя, ждал, что сейчас его окутает холод пещеры и её затхлый запах, но произошло нечто странное, чего Егор ни как не ожидал – вместо затхлости и сырости его встретил теплый и довольно свежий воздух. Воздух был настолько свеж, что Егор мог бы уверенно сказать, что он находится не в пещере, а в поле, если бы не окружавшая его темнота. На какой-то момент Егора охватила мысль, что где-то может быть второй выход и, судя по притоку свежего воздуха, они с Маринкой должны очень скоро на него выйти. Но выхода все не было, а останавливаться для того, что бы попытаться сориентироваться было нельзя – непрекращающийся рев идущего по их следам зверя не давал времени на передышку. Сейчас некогда было задумываться о призрачной возможности найти выход и, не замедляя шаг, Егор бежал вперед и вперед, пытаясь оторваться от погони.
Он уже начал уставать, как вдруг рука Маринки, которую он так крепко сжимал, выскользнула из его руки. Сделав в горячке бега еще несколько шагов вперед, Егор остановился. Он оглянулся, но темнота не позволяла увидеть не только того, что было вдалеке, но даже того, что было рядом.
Вокруг Егора пропали все звуки: пропал шум погони, пропал звук шагов. Это не была та тишина, которая опустилась на него в тот момент, когда зверь взламывал вход в шахту. Это была другая тишина, которая возникает, когда опускаешься глубоко под воду. Егор даже не слышал своего дыхания, хотя и дышал полной грудью, задыхаясь от быстрого бега. Гнетущая тишина окутала Егора. Он, испугавшись, но не за себя, а за Маринку, выкрикнул её имя, но ни одного звука не сорвалось с его губ. Ни одного. Егор напрягал легкие, выбрасывая из себя воздух, но воздух, выходя из легких, не превращался в крик – он оставался тишиной, окружающей Егора.
Егор сделал шаг в обратном направлении, но тут же понял, что он ни на что не опирается. Он не падал, но и ничего не было под его ногами. Егор раскинул руки, пытаясь опереться на стены, но руки ни ничего не ощутили. Не было ничего, за что можно было бы схватиться или на что можно было бы опереться. Ничего. Он словно барахтался в темной непроглядной массе воды, но при этом он дышал и дышал полной грудью. Отчаяние охватило Егора. Он начал судорожно размахивать руками, что бы хотя бы за что-то ухватиться, но не мог.
Сделав несколько бесполезных попыток найти опору, Егор, наконец, ухватился за какой-то, как ему показалось, камень, рванул его на себя, а точнее – рванулся к нему и тут же, сильно ударившись головой обо что-то твердое, потерял сознание.
Глава 5. Дом на болоте
Очнулся Егор в темном сыром помещении, лежа на грубом деревянном полу, собранном из неоструганных досок. От шершавых досок, на которых он лежал, уткнувшись прямо лицом, несло затхлым запахом сырости, неприятно щекотавшим ноздри. Егор оперся руками в пол и попытался сесть,