мать явно не в восторге от его выбора.
– Ты уверен? Может, лучше возьмем вот эту? – спросила она несколько раз, показывая на другие машины, аккуратные седаны.
Но спорить не стала, поскольку в тот момент сделала бы что угодно, лишь бы его порадовать. Потому и уступила – согласилась на потрепанный «вранглер».
У самой-то у нее белая «тойота». Такая чистенькая, что небо отражается, скользит рекой по гладкой поверхности. Машине уже несколько лет, а в салоне все еще пахнет так, будто она новенькая. Патрик вспоминает отцовский пикап: из сипящих вентиляционных решеток вечно сыплется пыль, на полу гниет картошка фри.
Мать вытаскивает из гаража переноску и ставит ее на заднее сиденье. Внутри трехцветная кошка. Она грызет дверцу и шипит на Патрика.
– Откуда у тебя кошка?
– Их раздавали бесплатно на заправке. Я взяла для одного своего друга.
Они едут через Олд-Маунтин, бывший фабричный городок. Теперь это место облюбовали богатые калифорнийцы, которые хотят состариться в тишине и покое. Мама рассказывала, что они покупают себе здесь дома и приезжают порыбачить, покататься на лыжах, горных велосипедах или верхом.
– Я перебралась сюда пятнадцать лет назад. Тогда население Олд-Маунтина составляло пятнадцать тысяч человек. А теперь знаешь сколько? Двести пятьдесят тысяч.
Это один из самых быстрорастущих городов в стране. Здесь довольно явственно заметна трещина между старым и новым.
Фабрики давно нет. Вместо промзоны – многоквартирные дома, кофейни, дорогие магазины, мощенная кирпичом набережная. Перекрестков почти не осталось – сплошные кольцевые развязки (у Патрика от них голова кружится).
Мать показывает ту часть города, где раньше жили ликаны. Еще до Противостояния, во времена обязательной сегрегации повсюду – в школах, транспорте, ресторанах, туалетах. Теперь эти странные одноэтажные домики стоят по триста тысяч каждый.
Они въезжают на холм. Район здесь точь-в-точь как тот, где живет мать. Дома в псевдодеревенском стиле и зеленые лужайки для гольфа тут попадаются на каждом шагу. Да и названия соответствующие: «Лосиный Холм», «Медвежья Лощина» и тому подобные. И в каждом доме – сложенная из камешков труба и крыльцо со столбами из грубо отесанных сосновых стволов.
Они останавливаются возле дома, украшенного табличкой «ПРОДАЕТСЯ. Агентство недвижимости „XXI век“». Над ними – бездонное бледно-голубое небо. Сентябрьский ветер гоняет по лужайкам листья, и один из них цепляется за ботинок Патрика. Круглый и золотой, словно по всей округе кто-то сорит деньгами.
Мать достает из багажника метлу, ручной пылесос и бумажный пакет со всевозможными моющими средствами. Кошку они оставляют в машине, открыв окна, чтобы та не задохнулась.
Бывшие владельцы выехали из дома неделю назад. Мать пылесосит ковры, заглаживает на покрытии углубления, оставшиеся от ножек стульев и столов, вытирает с внутренней стороны двери отпечатки пальцев, расставляет везде ароматизированные свечи (их надо зажечь перед