слегка вздохнул. – Я знаю такое место. Но не знаю, как туда попасть.
– Подземное святилище? – Дина поежилась. – А почему ты думаешь, что там…
Налетевший неведомо откуда порыв ветра поднял дыбом ее коротко стриженые волосы, заставил зажмуриться.
– Кажется, будет дождь, – пробормотал Герман. И задумчиво обозрев безоблачное небо над головой, добавил со вздохом: – Но продолжать жить дальше, как будто ничего не случилось, вряд ли удастся. В этом надо отдавать себе отчет.
На берегу пролива, разделяющего два острова, было, как всегда, ветрено и довольно свежо, несмотря на яркое солнце. Запах морской соли и выброшенных волной на берег клочьев водорослей раздражал ноздри. Осторожно ступая по валунам, между которыми торчали пучки лишайника и мха всех оттенков зеленого, они подошли почти к самой воде и остановились, глядя на дамбу.
– Поцелуй меня, – попросила Дина.
Герман искоса глянул на нее. Что еще за провокации? Хотя… Ей ведь не известно его отношение к поцелуям. Этот вопрос они не обсуждали.
– Я не люблю целоваться.
– Ни с кем?
– Ни с кем.
– Но умеешь?
– Умею.
– Как же научился?
– Ну… – Он глубоко вздохнул. Улыбнувшись, потупился с неожиданным смущением. – Все женщины, с которыми я имел дело, любили целоваться. Вот и пришлось.
– Бедняжка! – Видно было, что эта неожиданно всплывшая деталь его интимной жизни изрядно Дину веселит. – Наверное, это было ужасно. Тебе удалось скрыть свое отвращение от подруг? Думаю, да. В противном случае они вряд ли согласились бы «иметь с тобой дело». – Она говорила, давясь от смеха, не спуская с Германа искрящихся глаз. – Что же конкретно тебе не нравится? Вкус? Ощущение чужого языка во рту?
Над морем с криками носились чайки, периодически камнем падая вниз, чтобы выхватить из воды рыбу. Некоторое время Герман смотрел на них, щурясь не то от солнца, не то от раздирающих его противоречивых чувств, потом резко повернулся и схватил Дину за плечи. Процедил чуть слышно:
– Заткнись.
Они уставились друг на друга.
– Ну и дурак же ты, хоть и шаман, – насмешливо произнесла Дина, не оказывая ни малейшего сопротивления.
Разумеется, это сработало. Одним движением он заключил ее в объятия – такие крепкие, что она почувствовала себя скованной по рукам и ногам, – и поцеловал. Долгим страстным поцелуем, не наводящим на мысли ни о неумении, ни о нежелании.
– Ух ты! – выдохнула Дина, когда он ослабил хватку и немного отстранился. Провела языком по влажным губам. Сердце ее стучало так, будто она бежала кросс. – Ну, в общем… Ты действительно умеешь целоваться. Этого у тебя не отнять.
Герман чуть заметно усмехнулся. Если бы в эту минуту Дина посмотрела ему в лицо, он разжал бы руки и отступил. Но она стояла тихо, не двигаясь и не открывая глаз.
Кроме беснующихся над водой чаек, вокруг не было ни души. Только чайки, ветер, валунная дамба, извивающаяся по отмелям пролива, и солнце, блистающее на поверхности холодной неспокойной воды. Притянув Дину