Она уже приняла решение…
Бук вспыхнул:
– Они что, сами вам все это сказали?
– Нет, – терпеливо ответил Плоуг. – Но я прав. Вы сами убедитесь в этом.
Лунд смотрела на сидящего напротив марокканца. Теперь он был одет в синюю тюремную робу. Тщательно расчесанная борода, на лице спокойствие, отстраненность и даже смирение. Должно быть, в собственных глазах он вел себя так, как подобает вести себя, попав в руки врагов. Рядом с ним сидел адвокат одной из юридических фирм, придерживающихся левых взглядов.
– Мой клиент готов сотрудничать, – заявил адвокат.
– Тогда пусть расскажет, что ему известно о Мусульманской лиге, – сказал Странге.
– Я услышал о ней только вчера, – ответил Кодмани. – Когда вы начали орать на меня.
– Видео, снятое этой лигой, было вывешено на вашем сайте, – указала Лунд.
Тут же заговорил юрист, зачитывая от имени Кодмани заявление:
– Мой клиент продает и издает книги, распространяя слово Корана. По закону он пользуется правом на свободу религии и свободу печати…
– Домой он это право не сумеет забрать, я думаю, – вставил Странге.
За односторонним стеклом стояли и наблюдали за ходом допроса Кёниг и Брикс. Лунд подумала, что ремарку Странге они вряд ли одобрили.
– Мой клиент создал веб-сайт как литературную платформу и международный форум. Он не несет никакой ответственности за то, что помещают пользователи на страницах его сайта. Он ничего не знал о видеоролике и никогда не побуждал никого к совершению террористических актов.
Глаза Кодмани были закрыты, он шевелил губами, – вероятно, молился.
– Складно говорите, – сказал Странге. – Мы же были в том потайном офисе в подвале. Мы прекрасно знаем, чем вы там занимались. Видео, листовки. Подстрекательство…
– Там нет ничего противозаконного, – возразил марокканец.
– Мы нашли ваши листовки рядом со второй жертвой. Ваш веб-сайт использовался для размещения видеозаписи, в которой снята женщина перед тем, как ее хладнокровно убили.
– Я не знал…
– Этого недостаточно! – Странге заговорил громче. – Да, у вас есть алиби, и мы не считаем, что вы кого-то убили. Но вы связаны с этим делом. Так что или начинайте говорить, или…
– Перспективы у вас плохие, – подхватила Лунд, глядя прямо в глаза Кодмани. – Очень плохие, и вы сами это понимаете.
Марокканец сплетал и расплетал пальцы. Адвокат склонился к нему и что-то зашептал.
– Ваших детей придется отдать в опеку, если вы отправитесь в тюрьму, – сказала Лунд. – Мы постараемся найти для них мусульманскую семью, но никаких гарантий дать не можем. Вероятно…
– Я не знал! – вскричал Кодмани. – Ясно вам?
Лунд, сложив руки на груди и склонив голову, смотрела на него через стол.
– Он связался со мной через сайт. Писал электронные письма.
– Кто?
Человеку в синей робе было неприятно или даже стыдно разговаривать с ними.
– Он называл себя Единоверцем. Он казался… хорошим человеком.