представления, но исключительно в теории.
– Почему не может быть? – спрашивал Петр Степанович. – Очень даже может. Ровным счетом ничему это не противоречит.
Коллеги не спорили, но и не разделяли его убеждений. И временами находили их подозрительными. А электрик Федя прямо говорил:
– Кому какое дело? Пусть каждый – с кем хочет. Кому какое дело?
И вдруг – такой триумф для Петра Степановича. Долгожданный. Выстраданный. Научно обоснованный.
Петр Степанович суетился, объяснял, хватал коллег за рукава пиджаков, свитеров и блузок. Надоел, честно говоря. И, когда он попросил директора отпустить его пораньше, директор с облегчением отпустил.
– Энтузиаст, – сказал директор вслед Петру Степановичу. – Ценный кадр. Можно подумать, дикобразиха ему дала, а не бобру.
Окрыленный Петр Степанович влетел в квартиру и с порога закричал:
– Поздравь меня, супруга.
– Поздравляю, – сказала супруга. – Только я от тебя ухожу.
Петр Степанович ничего не слышал. Он схематически начертил на листе ватмана дикобразиху, а сверху – бобра и разъяснял супруге свое несколько порнографическое творчество, впрочем, в весьма корректных выражениях.
– Ты меня слышал? – спросила супруга. – Я от тебя ухожу. Я полюбила другого.
Петр Степанович остолбенел. Его лицо приняло совершенно бессмысленное выражение, а через несколько минут потеряло даже его. Никакого выражения не осталось на лице Петра Степановича. Он вжался в стул и сократился как минимум вдвое. Супруга накапала ему корвалола. Петр Степанович с омерзением выпил.
– Кто он? – спросил Петр Степанович.
– Федя, – ответила супруга.
– Какой Федя?
Задавая вопросы, Петр Степанович имел столь отрешенный вид, что было ясно: он спрашивает потому, что надо же в такой ситуации что-то спрашивать.
– Федя, – повторила супруга. – Ваш электрик.
Петр Степанович вспомнил Федю, его грубые руки, грязь под ногтями, рыжие усы и полное безразличие к проблеме скрещивания особей разных видов.
«Пусть каждый – с кем хочет. Кому какое дело?» – вспомнились Петру Степановичу Федины слова. Только теперь до него дошел их зловещий смысл. Благородная ярость закипела в его душе. Он встал, увеличившись как минимум втрое.
– Не бывать этому! – воскликнул Петр Степанович и ударил кулачком по столу.
– Давай без истерик, Петр Степанович, – сказала супруга. – Мы же интеллигентные люди.
В ее голосе явственно ощущалось безразличие. Петр Степанович понял, что для супруги уже все решено, что она уже причалила к другому берегу и в последний раз оглядывается на берег оставленный, то есть на него, без жалости и сожаления.
– Федя… Федя… Федя… – бессмысленно твердил Петр Степанович и вдруг закричал.
Первый раз в жизни закричал: – Так не бывает! Этого не может быть!
– Почему не может быть? – спросила супруга. – Очень даже может. Ровным счетом ничему это не противоречит.
Собрала вещи и ушла. Навсегда.
Добрый