тысяч рублей? Наберите номер сорок восемь, сорок восемь и ждите результат в течение недели. Двести рублей за звонок будут автоматически сняты со счета вашего мобильного телефона.
– Однако удобно придумали канальи! – с завистью отметил Дмитрий Иванович.
Не выдержав соблазна, он достал мобильник и проверил лимит.
– Может быть, позвонить? Что, собственно говоря, я теряю? Двести рублей? Это не деньги. Дела в конторе идут так плохо, что в пору хоть в петлю лезть. В случае неудачи никто ничего не узнает, а в случае удачи? Х-мм! Да что там доллары или евро. Сочту за счастье, если в пустом кармане появятся сто тысяч отечественных рублей. Главное, о собственной глупости никому не рассказывать.
Ситуация казалось безвыходной, дома Дмитрия Ивановича ожидала встреча с суровой Катей. Некоторое время Дима ещё колебался, а затем набрал указанный в объявлении номер и стал ожидать обещанного чуда. Через два дня он посмеялся над собой, а через пару дней забыл о своей глупости окончательно.
У Сапожкова имелась только одна всё поглощающая страсть – его ослепительная Муся. Дима обожал свою тачку, как обожает мужчина любимую женщину и считал её совершенной иконой стиля. Каждый изгиб, каждая линия лакированного кузова вызывали у него восхищение. Дима испытывал к Мусе нежное чувство, от которого щипало в глазах и немного сосало под ложечкой.
Женщины не оказывали на Сапожкова подобного действия. Жену он воспринимал, как осознанную необходимость. Должен же кто-то мыть полы, ходить в магазин и готовить обед. К дочери он относился добродушно, но каждый раз удивлялся, когда натыкался на девочку в обширной, доставшейся по наследству от тётки квартире. Конечно, незадачливый муж и отец догадывался, откуда берутся дети, но в тайных глубинах души надеялся, что аист случайно ошибся дверью и непременно вернётся, чтобы исправить ошибку.
Дождливым, пасмурным утром Дмитрий Иванович в очередной раз вышел из дома, чтобы отправиться на опостылевшую работу. Лето в этом году не задалось, и настроение у предпринимателя было скверным. Третий день с неба сыпался мелкий дождь. Промозглая сырость проникала за ворот плаща и хроническим тонзиллитом щипала в горле. Сапожков достал из кожаного портфеля очки, протёр запотевшие стёкла и огляделся.
Возле бетонного забора, огораживающего очередную затянувшуюся недостройку, колосились жгучие стебли крапивы. Выбитый строительной техникой асфальт гаполняли бездонные лужи. Дополняя унылый пейзаж, в контейнере для бытовых отходов копался одинокий бомж. Худощавый пожилой мужчина в куцем не по возрасту пиджаке шарил в металлическом ящике палкой и сортировал выброшенный жильцами мусор.
Посмотрев на согбенную фигуру, предприниматель подумал:
– Бедняге живётся ещё хуже, чем мне. Не приведи, господи, дойти до такой жизни!
Дмитрий Иванович завернул за угол дома. Щёлкнул электронный замок гаражной ракушки, и истосковавшаяся за ночь Муся моргнула раскосыми фарами. Радость взаимной встречи омрачило непредвиденное