– теперь его приходилось выгрызать, милю за милей. Встав в оборонительный порядок, немцы методично, раз за разом, применяли все приемы, какие раньше применялись только к врагам. Начиная от демонстративного перевода радара в режим прицеливания, отчего «Наташа»[22] сходила с ума, и заканчивая активным маневрированием в опасной близости, особенно опасным от того, что дело происходило ночью. Доставалось и вертолетам – в отличие от самолета вертолет вполне можно сбить сильной струей воздуха от пролетевшего в опасной близости реактивного истребителя. Произошло нечто такое, что привело обычно невозмутимых тевтонов в ярость.
Почему-то вспомнилось высказывание великого испанского писателя Бальтасара Грасиана-и-Моралеса. Он сказал: «Худшие враги – из бывших друзей: бьют по твоим слабостям, им одним ведомым, по наиболее уязвимому месту». Есть и еще одно высказывание великого итальянского политика и властителя из Средневековья Козимо Медичи: «Сказано, что мы должны прощать своих врагов. Но нигде не сказано, что мы должны прощать своих бывших друзей». Все это – об одном и том же. Нет худших врагов, чем бывшие друзья, и дело не в знании их слабых мест, а в той ярости, которую они испытывают при осознании того, что они – бывшие. Эта ярость, вызванная иногда предательством, иногда интригами, иногда простым недопониманием, столь ужасающа, что под влиянием ее могут быть приняты самые ненормальные решения. После которых пути назад уже не будет.
Только очень близкие или в чем-то схожие люди могут смертельно ненавидеть друг друга, остальным друг на друга просто плевать.
– Вижу берег!
– Берег, готовность!
Может, хватит, а? Как говорил один киногерой, хороший дом, ласковая жена – все, что нужно, чтобы встретить старость. Я уже на несколько лет переслуживаю, я не имею права числиться в боевых подразделениях и остаюсь в боевом составе флота исключительно благодаря оговорке, что на лиц адмиральского звания положение о предельной выслуге не распространяется. Наверное, тот, кто составлял этот «табель о рангах», не думал об адмиралах, которым нет и сорока, которые почти все звания получили досрочно, которые, вместо того чтобы корабли водить, хорошо знают, как их топить, причем в одиночку, и которые… Да черт с ним, вопрос в том, зачем ты здесь. Боишься собственной старости? Не понимаешь, что рано или поздно уставшая сталь даст излом и ты подставишь тех пацанов, которые идут в одной связке? Надеешься их чему-то научить? Неужели ты думаешь, что тех, кто прошел Персию, кто высаживался на крышу энергоблока штурмуемой экстремистами электростанции, кто ходил за линию фронта во время восстания Махди, кто охотился за самыми опасными террористами из всех, каких только знала история, – неужели ты думаешь, что сможешь их чему-то научить? Мир сейчас совсем другой, и если тебя считают «победителем драконов», так это только потому, что драконы в те времена были совсем другими. Нынешний дракон – немногим больше двадцати, оловянные от ненависти глаза, пояс шахида, который он не снимает ни днем ни ночью, несколько намертво вбитых