лицо.
Откуда ни возьмись, явились двое слуг, расстелили поверх грязи кусок холста и лишь после этого помогли даме сойти с лошади. Она грациозно ступила на ткань, и тут до меня вдруг дошло, что импровизированная дорожка, которую предусмотрительно проложили слуги, ведет прямо ко мне. Опершись о руку мужчины, незнакомка двинулась вперед. Движения ее были проворны и изящны, а при каждом шаге из-под пышных юбок сверкали крохотные бриллианты, которыми были расшиты дорогие туфельки алого бархата.
– Глазам своим не верю. Неужели это вы? – мелодичным голосом проговорила дама.
Тут я заметила, что лицо ее покрывала сетка едва заметных морщинок, словно на листе тонкого пергамента, который долго пролежал на столе, а в черных волосах, выбивающихся из-под остроконечного испанского капюшона, кое-где виднелись серебряные нити.
– Ведь вы Джоанна Стаффорд? – продолжала она.
– Да, – ответила я. – Но, прошу прощения, сударыня, я вас не знаю.
– Нет-нет! Мы с вами знакомы! – живо возразила дама. – Я Гертруда.
Ее спутник вышел вперед и широко улыбнулся:
– А я ваш кузен, Джоанна. Меня зовут Генри Кортни.
5
Никогда еще отец Уильям Моут не бегал так быстро, как в то утро. Пастор церкви Святой Троицы летел по Хай-стрит как на крыльях. Когда он подбежал к нам, тощие коленки его дрожали от напряжения.
– Господин маркиз, госпожа маркиза! Милорд, миледи, для нас, жителей этого города, огромная честь видеть вас… э-э-э… у нас, – начал было он, низко склонившись перед Генри и Гертрудой Кортни.
Но они не обратили на него никакого внимания, глаза обоих были устремлены только на меня.
– Неужели вы меня не помните? – спросила Гертруда, и губы ее обиженно дрогнули. И неудивительно: бывшая послушница Дартфордского монастыря стоит, вся в грязи, перед маркизой и категорически отказывается ее узнавать. Действительно забавная ситуация. Я едва сдерживала смех.
Генри обнял жену за талию. Вот его имя было мне знакомо. Кортни и Стаффорды приходились друг другу родственниками: во-первых, те и другие являлись прямыми потомками Эдуарда III, а во-вторых, мы еще раз породнились благодаря брачным союзам с представителями семейства Вудвиллов. Сама фамилия Кортни всегда служила символом богатства и власти. Но, насколько мне известно, эта пара никогда не бывала в Стаффордском замке… Тогда откуда же Гертруда знает меня?
Я попристальнее всмотрелась в доброе лицо Генри и вдруг вспомнила:
– Мы познакомились на вашей свадьбе! Да, правильно, я ведь на ней присутствовала! Правда, была тогда совсем еще ребенком!
– Совершенно верно! У вас еще был тогда букет размером чуть ли не больше вас самой! – Смех Гертруды звенел колокольчиком и словно бы отскакивал от тупо таращившихся на нас обывателей Дартфорда. Бурная искренняя радость моментально преобразила ее лицо. Морщинки вдруг волшебным образом куда-то исчезли, а карие, широко поставленные глаза так и сияли.
– Джоанна, дорогая кузина,