с Карлом, а не с нами, мы оказались в опасности… – Она замолчала.
– Вы хотите сказать, что объединенные силы Франции и Испании могут напасть на Англию и захватить ее?
Гертруда кивнула, снова теребя пальчиком рубиновое ожерелье.
И тут я вдруг сразу все поняла.
– Леди Мария по матери испанка. Она приходится Карлу двоюродной сестрой и всегда была ему предана. И если Испания объявит Англии войну, она сразу попадет в число подозреваемых в государственной измене.
Жена Генри снова кивнула.
Как может леди Мария беспокоиться за меня, если ей самой угрожает опасность? На смертном ложе Екатерина Арагонская призналась, что боится за свою дочь, принцессу Марию. Кроме того, она убеждала меня принять обет в Дартфордском монастыре, потому что верила: венец Этельстана хранится в его стенах. Опальная королева надеялась, что я смогу защитить Марию. Увы, приходится признать: я не оправдала доверия не только принцессы, жизнь которой находится под угрозой, но и покойной Екатерины Арагонской, перед которой благоговела. А все потому, что в последнее время я слишком сосредоточилась на своем горе и ни о чем другом уже больше не думала.
– Но леди Мария, – пролепетала я, – ни в одном из своих писем даже не намекнула мне на это.
– Она прекрасно знает, что все ее письма вскрывают, что их читает Кромвель, – сказала Гертруда.
Значит, и мои послания к ней тоже подвергаются строгой цензуре. Ну и пусть: я была уверена, что не писала леди Марии ничего такого, что можно было бы истолковать в политическом смысле. Сообщала, как растет Артур, рассказывала, что мечтаю заняться изготовлением гобеленов и очень скучаю по отцу. Все это было сугубо личное.
– Мне больно видеть, как вы страдаете, Джоанна, – произнесла Гертруда дрожащим голосом.
Я удивленно посмотрела на нее: ведь мы с маркизой почти не знаем друг друга. И тут она удивила меня еще больше.
Внезапно Гертруда Кортни бросилась ко мне через всю комнату и припала к моим ногам. Большие, полные слез глаза ее сверкали. Я ощутила аромат ее духов: шалфей и ромашка, и вдобавок розмарин, и еще что-то, странно-горькое.
– Мы сразу нашли вас, и это знак свыше! – вскричала она. – Я собиралась спросить в церкви, где вы живете, и отправить к вам Констанцию с запиской, попросить принять меня сегодня же. Но едва въехать в город и тут же, в самую первую минуту, увидеть, как вы лежите, распростертая на земле?! Не может быть, чтобы в этом не было глубокого смысла. Сам Господь посылает нам этот знак!
Я изумленно смотрела на Гертруду и ничего не понимала.
– О чем вы говорите?
– Мне самой судьбой предначертано спасти вас – в этом мое предназначение, – сказала она. – Джоанна, у меня много всего, очень много, а у вас так мало. Позвольте мне помочь вам. Мы будем как сестры. Оставьте этот ужасный городишко и поедемте с нами, немедленно. Сегодня же.
Предложение Гертруды Кортни так поразило меня, что я не сразу нашлась что ответить.
– Но как же