проникает настоящее искусство. Великий Бард – посреди серных источников! Поразительное сочетание! Ах, как приятно зажигать сердца! И влюбляться.
Глава 5
Мистер Квестинг повержен во второй раз
Последующие дни обошлись без происшествий, и жизнь в Ваи-Ата-Тапу наконец потекла по привычному распорядку. Полковник Клэр буквально с ног сбился, натаскивая своих бравых ополченцев. Его жена и дочь, обремененные сверх всякой меры новыми почетными обязанностями, которые сами на себя и взвалили, без устали хлопотали по дому. Гаунт, следуя наставлениям доктора Акрингтона, в предписанные часы нежил ногу в грязевых ваннах, совершал променад и начал трудиться над книгой. Дайкон не покладая рук систематизировал старые письма и программки, которые предполагалось использовать при написании автобиографии. К тому же по утрам и вечерам Гаунт в течение двух часов надиктовывал ему свои бесценные воспоминания, ожидая получить готовый отпечатанный текст уже на следующее утро. Доктор Акрингтон, стоически уединившись в своей комнате, разгадывал тайны сравнительной анатомии. В среду он возвестил, что собирается на недельку уехать, а в ответ на наивный вопрос миссис Клэр, с чем связан его отъезд, брякнул, что лучше бы им всем тут передохнуть, и был таков. Колли, который в годы Первой мировой войны был связистом, оправившись от потрясения, вызванного знакомством с Саймоном, теперь охотно помогал парню осваивать азбуку Морзе и проводил уйму времени в его келье. Сам Саймон относился к Гаунту с угрюмой настороженностью. Встреч с актером он по возможности избегал, а когда им все-таки доводилось сталкиваться лицом к лицу, юноша держался подчеркнуто вызывающе. Не желая прослыть угрюмым молчуном, он вопрошал, например, на кой черт вообще сдался этот театр, а в ответ на естественную пылкую реплику Гаунта о необходимости этого наиважнейшего из искусств, тут же с самым невинным видом интересовался ценой на билеты. Получив эти сведения, Саймон заявлял, что на такие деньги бедная семья может прожить целую неделю. В подобные дни Гаунт становился вспыльчивым и раздражительным, все у него валилось из рук, а нога ныла пуще прежнего.
Вот, например, какая перепалка разразилась между ними в один прекрасный день.
– Всему виной ваш профессиональный эгоизм! – проревел Саймон. – Не должны актеры получать такую чертову уйму денег. По-моему, всем нужно платить поровну. Пусть меньше, но зато всем.
– Включая монтеров и осветителей? – спросил Гаунт, трясясь от ярости. – Простых рабочих? Всякую пьянь?
– Разумеется.
– Тогда содержание вашего приятеля Колли станет мне уже не по карману.
– По-моему, он и так зря старается, – фыркнул Саймон, а Гаунт, не найдя что ответить, зашагал прочь, вне себя от злости.
Судя по всему, Саймон передал содержание этой беседы Колли, а последний счел необходимым заступиться за приятеля перед своим патроном.
– Не обращайте на него внимания, сэр, – сказал он, растирая актеру больную ногу. – Он славный парнишка, хотя и взбалмошный. Без царя в голове. Ну и малость отравлен коммунистическими взглядами.