вы сами убедитесь, мы все болтаемся примерно одинаково, – мягко сказал Глокта.
– Но членов Открытого совета нельзя вешать!
– Невиновность, принуждение, шалость, неприкосновенность. – Орсо склонился к решетке: – Вы потребовали королевского правосудия. Я вам его предоставлю.
Повернувшись на каблуках, он зашагал прочь.
– Ваше величество! – завыл Веттерлант ему вслед.
Практик развернул кресло Глокты к выходу, взвизгнув колесом.
– Орсо! Умоляю!
Дверь за его спиной затворилась с глухим лязгом, напомнившим Орсо топор палача, втыкающийся в плаху. Он слегка поежился, продолжая шагать и испытывая глубокую признательность судьбе за то, что находится не по ту сторону.
– О черт! – прошипел Брюкель.
Женщина весьма устрашающей наружности, со стальной проседью в черных волосах и в угловатом платье, содержащем далеко не гипотетическое количество стальной арматуры, рассекала воздух, направляясь к ним с решительностью военного корабля под всеми парусами.
– Это еще кто? – вполголоса осведомился Орсо.
– Мать этого мерзавца, – буркнул Глокта уголком рта.
– О черт!
– Ваше величество! – Напряженный книксен леди Веттерлант говорил о едва сдерживаемой ярости.
– Леди Веттерлант. – Орсо не очень понимал, какой тон ему следует взять, и застрял посередине между суровой учтивостью гостя на похоронах и смущением мальчишки, пойманного на воровстве яблок. – Мне… э-э… жаль, что мы не встретились при более благоприятных обстоятельствах…
– В вашей власти сделать их более благоприятными, ваше величество. Надеюсь, вы собираетесь отклонить это нелепое обвинение?
Орсо испытывал искушение так и поступить – просто чтобы избежать дальнейшего разговора.
– Я… боюсь, что это невозможно. Свидетельства слишком убедительны.
– Свидетельства завистливых простолюдинов? Моего сына подло оговорили! Оклеветали бессовестные враги! Вы хотите встать на их сторону?
– Это вопрос не сторон, мадам, но справедливости.
– Вы называете это справедливостью? Он сидит в тюрьме!
– У него, – вставил Брюкель, – есть окно.
Леди Веттерлант обдала верховного судью таким взглядом, от которого могло застыть молоко.
– Я принадлежу к старинному роду, ваше величество. У нас много друзей.
Орсо съежился, как под порывом холодного ветра.
– Не сомневаюсь, что это большое утешение для вас, и для них тоже, но это не имеет никакого отношения к виновности или невиновности вашего сына.
– Это имеет отношение к последствиям вынесенного вердикта. Весьма существенное отношение! У вас тоже есть ребенок, ваше преосвященство…
Левый глаз Глокты неприятно дернулся.
– Это угроза?
– Это смиренная мольба. – Однако высказанная тем самым тоном, какой обычно используют для угроз. – Я прошу вас заглянуть в свое сердце.
– О, оно у меня очень маленькое. Люди, которые