жестяную крышу за окном. Действительно ли так было? Он и сам засомневался после сказанного помощником прокурора. В ту ночь они ненадолго оказались в ординаторской вместе. Луцкий вернулся из нейрохирургии, где решался вопрос об оперативном вмешательстве по жизненным показаниям, но не захотел оформлять истории болезни в одиночестве в своём кабинете. Веткин же зашёл передохнуть после интубации больного, переводимого к ним из пульмонологии, да и писанины у него тоже достаточно накопилось. Когда срочно вызвали к больному, Стас первым сорвался с места и уже у двери услышал обещание Зины вскоре присоединиться. Так и случилось. Луцкий действительно прибежал почти следом за ним, в таких вопросах у них никогда не возникало разнобоя. Неужели, он сам ошибся в оценке времени, увлёкшись оказанием помощи настолько, что десять минут принял за одну? Прежде такого не замечалось, он всегда умел сохранять трезвую голову в не терпящих отлагательства ситуациях.
Веткин промолчал, пожав плечами. Дальнейшие вопросы повергли его в ещё большее недоумение.
– Ладно, с этим пока всё. А, скажите, вы знаете доктора медицинских наук Павловского? – неожиданно поинтересовалась Савицкая.
– Семёна Аркадьевича? Конечно…
– Насколько и как давно знакомы?
– Ну, только по работе, к сожалению. Последние полтора года примерно. С тех пор, как Центр регенерации при Институте экспериментальной реаниматологии начал принимать у нас тяжёлых больных с полной или частичной декортикацией. То есть с повреждением мозга разной степени тяжести, – охотно пояснил Станислав.
– И сколько раз такое случалось?
– При мне – три. По крайней мере, знаю о трёх. Но наверняка были ещё в моё отсутствие. Точнее можно узнать по журналу, всё записывается…
– И последний оказался самым тяжёлым из всех? Его мозг повредился больше, чем у других?
– Ну, пожалуй, можно и так сказать, – неуверенно согласился Стас.
– Хорошо, а что вы можете сообщить о самом профессоре Павловском, о его работе?
– Я ни разу не был в его Центре, – честно признал Веткин. – И смутно представляю тамошнюю обстановку. Что же касается Семёна Аркадьевича лично, он производит впечатление знающего, квалифицированного специалиста. А его работа не имеет аналогов ни в нашей медицине, ни за рубежом…
– Давайте уточним некоторые детали. До перевода таких больных в Центр они какое-то время после реанимации ещё находятся у вас?
– Конечно, пока не будут подготовлены к транспортировке, – кивнул Стас.
– И сколько же это составляет часов или дней?
– Ну, по-разному, от двух до пяти суток, в зависимости от общего состояния, наличия осложнений…
– И как же они переводятся в Центр?
– Обязательно с реанимационной бригадой на машине станции скорой помощи с нужной аппаратурой в сопровождении квалифицированного врача, как же иначе?
– И кто принимает решение о переводе, о сроках пребывания у вас в каждом конкретном случае?
– Это