вечерней тишине Нина любила размышлять о знакомых ей людях. И Сергей Андреевич Милорадов занимал в ее мыслях далеко не последнее место. Ее всегда интересовало, что именно, какие побуждения, объясняют те или иные поступки людей. Когда она хотела о ком-нибудь подумать, то прежде всего задавала себе вопрос: а как бы я поступила на его или ее месте? Так вот, окажись Нина на месте Сергея Андреевича, она поступила бы точно так же, то есть взяла бы часть расходов на себя.
“Ах, какой он хороший человек! – думала Нина. – Глядя на его извечную суровость, и не подумаешь, что душа у него такая отзывчивая. Я приглашала его, не рассчитывая ни на что, а он сразу же воспользовался возможностью отблагодарить”.
Нежность и соучастие к Сергею наполняли ее сердце. Она предполагала, что он испытывает чрезвычайную неловкость из-за того, что завещание, составленное в его пользу, лишило ее привычного комфорта. Окажись Нина на его месте, она чувствовала бы именно это. О, она нисколько не сожалела о деньгах графа, они ведь достались тому, кого граф истинно любил! Тем более, что избранник оказался по-настоящему достойным сей награды. Ведь именно благодаря его чуткости, она может оставить все, как было при жизни графа, не рвать ниточки, связывающие ее с этим палаццо!
После смерти графа содержание дома стало для вдовы тяжелым бременем. Часть слуг ей пришлось сразу же уволить, но это мало помогло. Большой дом требовал больших затрат. Данила Степанович советовал продать палаццо, но графиня никак не могла решиться на такой шаг. Слишком уж она любила свой дом.
Палаццо, вместе со всей роскошной обстановкой, граф приобрел для Нины в качестве свадебного подарка. Он говаривал, что у этого дома душа такая же простая и изысканная, как у его милой Нинон. Михаил Матвеевич купил дворец у синьора Гаспаро Лоренцини, богатого купца, жившего по соседству. Нина привезла сюда лишь музыкальные инструменты, ибо только их недоставало здесь.
Мысль о синьоре Лоренцини внезапно вызвала у Нины трепет. Утро, гробница и тот незнакомый мужчина… Кто он? Какое отношение имеет к Лоренцини? Кого из их семьи оплакивал? Придет ли снова? Волнение, которое она испытывала, было совершенно необъяснимо.
Данила Степанович, несмотря на свои крамольные воззрения и собственное мнение по любому поводу, оказался замечательным помощником и человеком весьма сведущим во всем, что касалось Италии вообще и Генуи в частности. Обращаясь к нему с вопросом, Сергей тотчас же получал исчерпывающий ответ. Киселев разбирался одинаково хорошо и в истории, и в географии, и в политике. Возможно, в живописи, архитектуре и музыке тоже, но в этих областях у Сергея просто никогда не возникало вопросов.
Особенно нравилось Милорадову в секретаре то, что тот никогда не кичился своей ученостью и всегда готов был прийти на помощь. Должно быть, и дядя ценил его именно за это качество.
Благодаря Киселеву Сергей Андреевич быстро восполнял все пробелы в своих знаниях о Генуэзской республике. А здесь было чему удивляться.
Республикой Генуя