по отношению к женщине… Хм…
Он был заметно сконфужен, что её слегка порадовало. Не всё же ей одной сидеть не в своей тарелке!..
– Но ты и вправду необычная, Нина. Не зря же тебя прозвали «Нина-полководец», – он весело прищурился.
Судя по всему, не собирался он ни извиняться, ни прощаться, ни, тем более, уходить.
Она рассмеялась неестественным надтреснутым смехом:
– Ты от меня не отцепишься, нет?
Он посмотрел как-то глубоко, в самое дно её взлохмаченной души, потом потянулся и взял её руку. Она обессиленно и покорно позволила волне сладкого растворяющего тепла прокатиться по её жилам, при этом чётко осознавая, что никакая на свете сила не заставит её выдернуть ладонь.
– А ты, правда, хочешь этого?.. – спросил он очень серьёзно. – ДЕЙСТВИТЕЛЬНО хочешь?..
Нина смотрела на него, словно под гипнозом, широко распахнутыми и затуманенными глазами. Потом медленно поводила головой из стороны в сторону, словно признавая полное и окончательное поражение.
– Значит, и не нужно, – заметил он, улыбаясь, и легонько погладил её тонкие смуглые пальцы. – Зачем сопротивляться неизбежности?
– Ты… очень странный. Я никогда не встречала таких, как ты, – пробормотала она и попыталась высободиться.
Он мягко сжал её ладонь, и она снова покорно замерла. Да что же это такое?..
– Может быть, – согласился он покладисто. – Но и ты не так проста, какой, очевидно, хочешь показаться. И, чтобы между нами не было тумана и недоговорённостей… Мне – двадцать пять, если это так уж важно для тебя. Я только что окончил университет и получил диплом юриста. Служил во флоте. – Он позволил себе чуть усмехнуться, видя, как её глаза заметно расширились в удивлении. – Я прекрасно понимаю, кем ты меня видишь. И отчасти ты права. Я действительно из… обеспеченной семьи… очень обеспеченной.
Он замолчал и позволил её руке выскользнуть. Потом пристроил запястья на краешек стола и начал сплетать и расплетать пальцы.
– Так уж получилось, Нина, – сказал он невесело. – И я… научился это принимать.
– Это, наверное, так трудно!.. – саркастически усмехнулась она.
И тут же стыд чиркнул по щекам румянцем. Ну, чего лезешь?.. Куда ты лезешь, язва?..
– Порой это совершенно невыносимо, – сказал Григорий совершенно серьёзно, и в его помрачневшем взгляде она, как ни силилась, не уловила ни фальши, ни рисовки, ни тени шутки. – Это ломает, сминает личность, пачкает душу. Мои родители властны и деспотичны, они не признают никого и ничего. Кроме денег и связей, – добавил он и глубоко вздохнул, словно успокаивая взметнувшуюся внутри тяжёлую волну. Потом поднял глаза, и снова её мгновенно затянуло в их тёмную тёплую бездну. – Но я тоже не склонен… как ты выразилась, «к лёгким, ни к чему не обязывающим интрижкам». Хотя, случалось всякое, признаюсь честно… Но это не то, что я ищу.
Тут ей, конечно, полагалось томно вздохнуть, опустить ресницы и спросить, чего же он всё-таки ищет, позволить губам сложиться в мягкую, зазывную улыбку… И получить соответствующий, весьма перспективный ответ. Женщина она или где?..
Вместо этого она