грани… Словно она рассматривала драгоценный камень, любуясь брызгами света, преломлённого прозрачной глубиной…
…Он ждал её на углу сквера около своей чёрной пантеры-машины, хотя одиннадцати ещё не было. В простой антрацитово-серой футболке и серых же потёртых джинсах, в которых, впрочем, намётанный глаз определил бы фирменные «Левисы», он всё равно выглядел аристократично и интригующе. И Нинино сердце опять совершило дурацкое сальто и неуклюже плюхнулось куда-то в живот. Она уже собралась отвесить себе очередную мысленную оплеуху, но внезапно передумала.
Раз уж ей так повезло, надо радоваться и послать все сомнения к лешему! Прежде, чем…
Стоп, Нина Савельевна. Стоп, дорогая. Об этом мы думать не будем. Пока…
– Ты взяла джинсы и футболку? – спросил он вместо приветствия и вдруг наклонился и легонько поцеловал её в щёку. Нина от изумления замерла, как вкопанная, но, видимо, в глазах её плеснулось такое недоумение, что Григорий отчётливо покраснел и сбивчиво забормотал:
– Прости… Я просто привык… э…Ты… такая красивая… Я не думал, что…
– Ладно, – прервала его опомнившаяся Нина. – Я просто… хм. Да ладно!.. Вообще-то доброе утро. Я взяла всё, что ты просил. И всё же хотелось бы знать, для чего это всё?..
Вместо ответа Григорий облокотился на машину, уткнулся в сгиб локтя и приглушённо рассмеялся.
– Я совсем не так планировал эту нашу встречу, – сообщил он, всё ещё смеясь. – Но когда я вижу тебя, у меня мозги превращаются в кисель. Я начинаю пороть чушь. У меня руки трясутся, честное слово! И только сейчас понял, что даже не поздоровался…
Весёлое недоумение плескалось в его глазах.
– Простите меня, сударыня!.. Доброе утро. Но ты и вправду необыкновенно красива в этом платье. И ты пахнешь… волшебно. Сумасбродно ты пахнешь!..
Нина ошеломлённо тряхнула головой, ощущая, как жарким румянцем наливаются щёки.
– Перестань, пожалуйста, Гриша. Ты что, маньяк?… Я уже начинаю думать, что ехать с тобой неизвестно куда… – она нервно скомкала пояс шёлкового платья, в которое всё-таки вырядилась, после весьма изнурительной схватки с самой собой.
Но в этом платье, сшитом на заказ по её собственной задумке, она выглядела…
Ну, в общем, правильно выглядела. И получила именно тот результат, на который втайне рассчитывала…
Вот только чьи, спрашивается, мозги превратились в кисель?…
Григорий смотрел на неё и словно разучился говорить вовсе.
Он был так уверен в себе, пока ехал… готовился быть безупречным, в меру остроумным и деловитым. Продумывал моменты…
И всё полетело кувырком, когда он увидел её в этом удивительно женственном платье… Оно делало её похожей на хрупкий прекрасный цветок. И словно кто-то невидимый тронул струны в сердце, и оно взволнованно отозвалось протяжным, гулким аккордом.
Женщина – цветок, женщина – кинжал. Острая хрупкая нежность…
А он тут со своими ужимками!..
И он забормотал