он снова подскочил на уступе, взлетел в воздух, шлепнулся, и опять покатился, словно праздничное колесо, пущенное с пригорка в Ярилин день.
Лихо-марево, когда ж это кончится? За что тут зацепиться? Я ведь вконец побьюсь!
Боги смилостивились, крутой склон превратился в пологий, и его перестало вертеть и швырять. Он распластался на засохшей траве и прикрыл голову лапами. Перед глазами все ходило ходуном, небо качалось, а земля пучилась и вздымалась.
Перепончатые крылья хлопнули над головой, грубые лапы схватились за шкуру так, будто хотели сорвать ее с мясом, а низкий, с грудной хрипотцой голос продышал в ухо:
– Что, сбежать вздумал?
Как впились в холку эти крючковатые хваталки! Как будто щипцами стиснули. А когти-то, когти – того и гляди, продырявят шкуру насквозь! Разве у призрака такие бывают? И пахнет от этого чудища не коноплей, а прелым мхом, древесной гнилью и сохлыми желудями – как раз такими, что валяются у корней Мироствола.
Мироствол! Корни! Страж дерева!
– Вахлак, это ты? – радостно заголосил Горихвост, стараясь извернуться и взглянуть на захватчика.
– А ты ждал кого-то другого? – грозно пробасило чудище.
– Да отпусти же меня! Не признал, что ли? – Горихвост ухитрился скосить глаза.
Так и есть! Здоровенный упырь зло сверкал на него налитыми кровью глазами. Ростом – со вставшего на задние лапы медведя, весом – пудов двадцать, не меньше, морда со скошенным пятаком, щеки заросли жесткой щетиной, на тупой башке вьются козлиные рога, кривые ноги с копытами, перепончатые крылья за спиной хлопают, будто простыни, и в довершение картины – хвост, словно бич с острым шипом на конце. Такая тварь только в кошмаре приснится, а наяву ее встретить – упасите все боги, какие только найдутся на земле, в небе и под водой.
– Как же я рад тебя видеть! – попытался обнять его Горихвост.
– Вот и славненько! – жутко осклабился упырь, обнажая клыки раза в три больше волчьих. – Значит, и за грех ответить тоже рад будешь.
– За какой еще грех?
– Зачем полез на Змеиную гору? Разве не знаешь, что Государь запретил? А ты вон что наделал. Я такого переполоха отродясь не видал. Гляжу: гора начала извергаться. Полетел посмотреть, кто ее так растревожил. И тут ты падаешь прямо мне в лапы. Хорошо хоть, виновного долго искать не пришлось.
– Никакой я не виновный! – возмутился Горихвост. – Ты правду сначала узнай, а после суди.
– Чего тут судить, и так дело ясное, – возразил упырь. – Разбудил ты гору, она и задышала. А как гора проснется – так всему лесу конец. И не говори, что не ведал.
– Это не я разбудил! – начал оправдываться Горихвост. – Это все призрак Старого барина. Я как раз его ловил.
– И чего ж не поймал?
– Обманул он меня! Заманил на край змеиного языка, да и сбросил.
– Вот ты нашему Государю это и объяснишь, – неумолимо промолвил упырь.
– Ты сведешь меня к Государю? – обрадовался Горихвост. – А я и не прочь. Только пока