сказал он и на секунду замешкался. – И Себастьяном. Я объясню…
Клэри застыла, не отрывая от него глаз. Серебристый свет луны подчеркивал изгибы его губ, глаза в тени ресниц казались бездонными.
– В последний раз, когда я пошла с тобой, меня вырубили и притащили к месту проведения колдовского обряда.
– Это не я. Это все Лилит.
– Джейс Лайтвуд, которого я знала, не смог бы находиться в одной комнате с Джонатаном Моргенштерном. Он убил бы его.
– Боюсь, это пошло бы мне во вред, – беспечным тоном сказал Джейс, засовывая ноги в ботинки. – Мы с ним связаны. Если кто-то ранит его, кровь потечет у меня.
– Связаны? Как это?
Он оставил ее вопрос без ответа.
– Все это серьезнее, чем ты думаешь, Клэри. У Себастьяна есть план. Если бы ты дала мне шанс объяснить…
– Он убил Макса, Джейс, – сказала она. – Твоего младшего брата.
Джейс дернулся, и Клэри показалось, что ей все-таки удалось его задеть. Но уже через мгновение выражение его лица снова стало невозмутимым, словно мятую простыню расправили.
– Это… Это был несчастный случай. И кроме того, Себастьян – тоже мой брат.
– Нет, – Клэри мотнула головой, – он не твой брат, а мой. Знал бы ты, как я жалею, что он вообще родился…
– Как ты можешь так говорить? – сердито спросил Джейс. – Тебе не приходило в голову, что мир, возможно, не такой черно-белый, как тебе представляется? – Он потянулся за ремнем и нацепил его. – Шла война, Клэри, и люди гибли, но теперь все иначе. Теперь я знаю, что Себастьян никогда бы намеренно не причинил вреда моим близким. Бывают, конечно, издержки…
– Ты только что назвал своего брата «издержками»? – Она сорвалась на крик.
– Клэри, ты не слушаешь. Это важно.
– Валентин тоже думал, что то, что он делает, – важно.
– Валентин ошибался. Он был прав в том, что Совет погряз в пороке, но выбрал неверный способ борьбы. А вот Себастьян не промахнулся с выбором. Если бы ты только выслушала нас…
– Нас… – произнесла она. – Джейс…
Он неотрывно смотрел на нее, разбивая взглядом сердце, а она судорожно пыталась вспомнить, где оставила стилус и сможет ли добраться до складного ножа в прикроватной тумбочке, если придется.
– Клэри? – Джейс наклонил голову. – Ты ведь меня все еще любишь?
– Я люблю Джейса Лайтвуда, – сказала она. – А тебя я не знаю.
Джейс переменился в лице, но прежде чем он успел сказать что-то, тишину вспорол крик, за которым раздался звон разбитого стекла.
Клэри сразу узнала голос матери. Даже не взглянув на Джейса, она бросилась в гостиную. От кухни гостиную отделяла длинная стойка, у которой стояла Джослин в стрейчах и потрепанной футболке. Волосы ее были собраны в небрежный пучок. У ног лежали осколки разбитого стакана, в серый ковер медленно впитывалась вода. Лицо Джослин, казалось, лишилось цвета. Она смотрела в другой конец комнаты, и Клэри, даже не повернув головы, тут же поняла, что здесь произошло.
Джослин увидела сына. Себастьяна.
Себастьян