когда он заприметил в нише между киосками парочку целующихся кукол, а проходя мимо манекена, изображающего маленького мальчика лет пяти (мальчуган стоял посреди зала и беззвучно ревел, держа в руках рожок с растаявшим мороженым), лейтенант посторонился, чтобы не испачкать брюки о растекающиеся сливки – настолько реально выглядела эта кукла.
– Натурально, правда? – спросил все тот же песеглавец, заметив маневр Редерсона. – Все сделано строго по плану. Здесь все по плану.
Том хотел ответить, но человек жестом попросил удержаться от того, чтобы снять с лица маску, и сам говорил, только на короткие моменты оттягивая маску с лица. Редерсон вспомнил об ужасной вони и решил отказаться от реплики.
Они поднялись на верхний этаж вокзала и скоро оказались в просторном зале. Вся площадь большого помещения была занята различной мебелью в самых неожиданных сочетаниях. Здесь находилось около трех десятков кроватей, три бильярдных стола, письменные столы, кульманы, радиопередатчики, огромный шкаф – телефонный коммутатор, кресла, диваны, платяные шкафы, душевые кабинки, печки, камины… Везде царил страшный беспорядок. Под ногами постоянно шелестели листы бумаги, хрустело битое стекло, трещали остатки пищи, звенели раскатывающиеся пустые бутылки и вскрытые по-фронтовому, ножом, консервные банки. Середину зала занимал огромный, не менее десяти шагов в длину, стол, практически полностью заставленный телефонными аппаратами. По всему ряду окон, из которых открывался вид на Восточный город, непрерывной чередой стояли кондиционеры – обычные, бытовые, которые могла купить любая американская семья в любом супермаркете за шестьдесят долларов в день уценки. В квартире Тома было как раз два таких. Но эти отличались от серийных: на каждом была установлена угрожающего вида конструкция из реторт, трубочек, колбочек и мензурок, которая хищно впивалась десятками резиновых шлангов в нутро кондиционера и бурлила, правда, очень тихо, какой-то густой черно-коричневой жижей. Здесь аэродромный рев практически не слышался, и можно было дать отдых ушам после часа полета. Тишина зала нарушалась едва слышным мурлыканьем кондиционеров и истеричными телефонными звонками, но к последнему (как по своему опыту знал Том) можно было без особого труда привыкнуть. Кроме этого, как заметил он, с большинства телефонов были трубки сброшены.
– Здесь намордники можно снять, – сказал сопровождающий. Он выглядел старше остальных, как-то строже внешне, подвижнее и более раскованно. Не трудно было догадаться, что всем здесь управляет именно он – как наместник полковника Рода Дарена.
Том снял маску, но первый вдох сделал осторожно. Вопреки ожиданиям, воздух в помещении оказался абсолютно чистым, как в горах. Можно было даже уверенно утверждать, что он имел приятный и нежно-сладкий вкус.
Старший подошел к гостю и с улыбкой на симпатичном лице протянул руку:
– Разрешите, мистер Редерсон, в нарушение всех традиций и правил этикета самостоятельно представиться: Норман Фридбах.
Том