Почему гол натурщик, – я понимаю. Но почему был раздет художник? Это вы обучили их такому методу, мастер Андреа?
Верроккьо. Я? Нет! Почему Леонардо был голый? Может, жарко ему стало, откуда я знаю?
Смех.
Джироламо. Нет! Он разделся именно для того, чтобы возбудить юного Якопо! А зачем?
Сандро. Чтобы написать… Ведь этого ещё не было в живописи!
Джироламо. Вот! Именно через вот эту жажду нового, не освящённого веками, не подкреплённого традицией, шокирующего и будоражащего приуготовляет дьявол пути антихристу! Вам лишь бы удивить, пощекотать нервы, перевернуть души! А разве можно переворачивать души? Духовная содомия во сто крат опаснее телесной!
Гул в зале.
Настаджио (Пьеро). А я ему говорю: дурачок, надо думать о том, чтобы имя твоё было всем известно, репутация, уважение – вот что важно! Пусть во Флоренции, пусть в Генуе, хоть в самой Португалии, везде! Каждая собака пусть знает имя Веспуччи!
Пьеро в раздражении поворачивается к Настаджио. Тем временем Верроккьо возвращается в зал, а Судья медленно собирает бумаги и поднимается.
Пьеро. Сер Настаджио. Дай послушать… Это всё-таки мой сын.
Настаджио. Байстрюк, Пьеро. Чего ждать от байстрюка? Да не волнуйся ты! Не забыл я твою просьбу, замолвил словечко. Наша Симонетта благополучно разрешилась от бремени, синьор Джулиано похоронен.
Пьеро. Так где же Медичи?
Настаджио. Лоренцо – Великолепный! Любит эффектные появления.
Судья. Итак, раз прямых свидетельств нет, значит, и содомитами никого здесь назвать нельзя.
Джироламо. А Якопо? Все же знают, что он!..
Судья. Кто – все, фра Джироламо?
Джироламо (показывает на Леонардо, Пьетро и Сандро). Они! И пусть они скажут! Зачем они его раздели? Сами разделись? Зачем глядели на его восставший мэлос?
Судья. Мастер Пьетро?
Пьетро (шмыгнув носом). Не знаю… Я девушек люблю, эччеленца…
Судья. А вы, мастер Сандро?
Сандро (пожимает плечами). Я тоже… Не могу понять… как такое… Бес попутал…
Джироламо. Вот! Бес! Вас ещё можно спасти, синьор Боттичелли!
Судья. Мастер Леонардо?
Леонардо молчит, смотрит на судью.
Судья. Мастер Леонардо, я слушаю.
Леонардо стоит, бесстрастно глядя на судью, скрестив на груди руки.
Судья. Нам нужно знать только одно: имеете ли вы склонность к содомскому греху, или же вас, как всех добрых христиан, влечёт к женщинам?
Леонардо молчит.
Джироламо (раздирает на себе одежды). Какого ещё свидетельства вам нужно? Это молчание красноречивей любого ответа! Я требую!..
Лоренцо. Ну, хватит!
Все оборачиваются на голос. Из толпы зрителей, откинув капюшон, который до этого скрывал лицо, выходит Лоренцо Великолепный. Пьеро вздыхает с облегчением.
Настаджио (Пьеро). Что я говорил?
Лоренцо выходит на середину.
Лоренцо. Сандро. Ты всегда был