Людмила Улицкая

Бумажный театр. Непроза


Скачать книгу

прекрасного тела, за очень небольшими исключениями, будут представлены на выставке. К сожалению, изделия, которые мы представляем, недостойны столь прелестной модели. К тому же эти сволочи меня ободрали как липку. Чего и следовало ожидать. В конверте двести рублей, детка. Это тебе. Завтра к шести позировать. И прошу, пусть придет Вера.

      Люба взяла конверт, положила его в сумку, села.

      – Хорошо сидишь, – отметил Серж. – Знаешь, есть такой забавный винт у длинноногих людей.

      Он сел и закрутил одну ногу вокруг другой.

      – Ну-ка! – попросил он.

      Люба закрутила ногу. Серж поморщился.

      – Нет, некрасиво. Вам не идёт, мадемуазель.

      Люба, раскрутив одну ногу, закрутила другую, подтянула их и села в причудливой позе. Закурила. Серж смотрит на нее почти с восторгом.

      – Серж, скажи, а если бы тебе надо было убить человека, как бы ты его убил? – спросила Люба.

      Серж оторопел.

      – Надо подумать. Я б его съел, – со зверским выражением сказал он.

      – Я серьезно, – строго сказала Люба.

      – Любочка, я человек эмоциональный. Я бы мог это сделать только в состоянии аффекта. Ударил бы тем, что под руку подвернулось. Не дай бог…

      – А я бы задушила… – страстно сказала Люба.

      – Кого? – удивился Серж. Задумался. – Нет, Люба, я думаю, что женщины твоего типа должны пользоваться ядом, который они хранят в перстне. – Поднял руку, мелькнул перстнем.

      Тень раздумья мелькнула на ее лице.

      – А можно застрелить из пистолета, или задавить машиной, или зарезать ножом, или отрубить голову… – продолжала она.

      Серж подошел к ней, взял на руки и посадил на невысокий шкаф.

      – Остынь немного, женщина либерти!

      …Ненакрашенная, белесая Вера сидит в скомканной постели в своей комнате. Комната девочек преобразилась. Кое-какая мебелишка, с покушением на антикварную. Панели в комнате расписаны какой-то изысканной китайщиной, всё в том же стиле либерти. Видно, Серж руку приложил.

      Люба вытряхивает из комода вещи.

      – Всё время валялась, всё время под руки попадалась, куда задевалась… – шипит она.

      – Зачем тебе? – тихо спрашивает Вера.

      – Нужно! Нужно! – закипает Люба. – Вот она, сволочь!

      Люба торжествующе подняла белую кепку с козырьком.

      – Вот она!

      – Ездили на дачу. Он дал, чтобы голову не напекло, – невесело сказала Вера и отвернулась.

      – Так это его кепка? Его? – жгуче интересовалась Люба.

      – Его, чья же ещё, – вяло ответила Вера.

      – Ну, гад, держись! – зашипела Люба и швырнула кепку под ноги.

      Козырек хрустнул и переломился. Люба, растаптывая острыми каблуками кепку, приговаривала:

      – Так тебе! Так тебе! Так тебе!

      Вера посмотрела из-за плеча и накрыла голову одеялом.

      Люба подняла кепку и стала ее выкручивать, но этого было как-то недостаточно. Она бросила ее на стол, пронеслась по комнате вихрем и, вытащив откуда-то ножницы, вонзила их в измятую,