грязную тряпку и какую-то баночку, всю измазанную черными отпечатками.
Глядя за его работой, комсомолка не сдерживается.
– А откуда ты меня знаешь?
– Да как же? – откликается юноша мгновенно. – Мы ж в одной школе учились! Ой, погодь, а ты еще учишься, видать?
Оливия снова начинает улыбаться, все никак не умея свыкнуться с простоватым говором юноши.
– Уже почти…
На этом месте девушка опять становится хмурой.
– Считай, уже нет.
– А! – улыбается юноша хитро, подмигивает и кивает. – Выпускница? Ясно-ясно, сами бывали!
А затем возникает небольшая пауза, так как сам водитель заговорить с девушкой не может, или не решается, или даже не пытается. Говорит он больше с велосипедом, а точнее с его частями, натягивая цепь и выдавая: «Да чего не садишься?», «Тьфу!», «Давай!», – и прочее в таком духе.
– А ты давно закончил? – прищуривается Оливия.
– Да уж лет пять! Хе-хе!
Девушка застывает, внезапно начав даже слегка опасаться дружелюбного незнакомца, когда вдруг находит в его рассказе неточности.
– Пять лет?
– Агась!
– И что, пять лет назад Настасья Федоровна уже про меня рассказывала? – спрашивает девушка, не скрывая подозрительности.
Юноша отвлекается от ремонта велосипеда, поднимается и глядит с легким недоумением.
– Пять лет назад у нас еще не было этики… – говорит девушка, а сама, отставив ногу назад, вдруг понимает, что бежать-то ей все равно некуда.
– Хех! Да не! – отмахивается юноша с добродушной улыбкой. – Недавно она… да она не мне рассказывала… в столовой, я когда хлеб привез.
– Хлеб? Ты что, вот в этом?.. – все еще с опаской говорит Оливия, указывая на грязный кузов грузовичка.
– Хе! Да нет! Тут бидоны с молоком вожу, такое всякое. Бывает, вещи кому надо, так я берусь. А чего? Крутишь себе баранку… знаешь, как оно? Ух!
Юноша возвращается к починке велосипеда, а комсомолка хоть и глядит на него еще пока с недоверием, но теперь успокаивается.
Оливия даже успевает поругать себя за подозрительность, а потом думает – какая вообще разница? И, наконец, возвращает себе утреннее безразличие, оправившись от наплыва чувств, захлестнувших разум после этой небольшой, практически случайной аварии.
– А тебя как зовут? – спрашивает она голосом, наполнившимся безразличием, словно бы от скуки.
– Гы! Да я… это… Вася.
– А откуда же ты знаешь, как я выгляжу?
– Ну так Настасья Федоровна же в столовой, как тебя увидала, так и… я ж с такой прической никого больше…
– Ясно, – перебивает девушка.
Оглядев пустую дорогу, комсомолка даже слегка удивляется. Странно, что здесь такое спокойное движение, а впрочем, она просто не знает, что дорога эта ведет к небольшому селу, где остались несколько дач и больше никого, а все движение перенесли еще пару лет назад на другую полосу,