директора. – А вы просто уходите? Хотите показать, что директор для вас – это пустое место?
И вдруг, Настасья Федоровна так нелепо замотала головой, не понимая, оправдываться ли ей перед директором, или же ругаться на Оливию, что даже Клим Саныч, улучив миг, улыбнулся, но затем приложил к губам кулак и сделал вид, будто пытается откашляться.
Впрочем, тогда женщина уже собралась с духом, намереваясь вывалить все свое недовольство на ученицу, так по-хамски говорящую с взрослыми, но девушка ее вновь опередила.
– Расскажите, Настасья Федоровна, с чего все началось? – проговорила Оливия спокойным, монотонным голосом.
Надо отдать учительнице должное за настойчивость. Она попыталась снова разыграть оскорбление и выбраться, оттолкнув девушку в сторону, но Оливия продолжила держаться за ручку двери, не выпуская Настасью Федоровну из коридора.
– Все, хватит, – раздался строгий голос директора.
Девушка, а с ней и учительница, обе повернулись. Голос Клим Саныча объяснил интонацией, что говорит он серьезно и шутить с ним не стоит.
– Садитесь… и вы тоже, Настасья Федоровна.
Строгий тон директора не позволил даже высказывать недовольство. Учительница со своей ученицей обе опустились на стулья напротив директорского стола. Оливия сделала это с непринужденным видом, будто бы зная, что в этом соревновании победа непременно останется за ней. И именно это обстоятельство больше всего раздразнило женщину, которая даже покривилась, заметив на лице девушки это спокойное, даже безразличное выражение.
А впрочем, уже спустя несколько минут Настасья Федоровна вертелась на стуле, как на раскаленной сковороде. Оливия не стеснялась перебивать объяснения учительницы, которые та намеренно запутывала, рассчитывая, что одиннадцатиклассница не поймет суть ее речей, но девушка легко раскрыла их тайный смысл и в нужный момент не побоялась даже перебить.
– Я всего лишь уронила тетрадь, а не бросила, – поясняла она. – То, как вы это увидели, это плохое основание для того, чтобы начинать кричать. У меня уши до сих пор болят от вашего визга.
– Ах! Нет! Ну вы видите, Клим Саныч?! Видите?! – завопила Настасья Федоровна, ожидая встретить в лице директора поддержку.
– Вы слышите, Клим Саныч? – тут же указала девушка в сторону учительницы. – У меня правда уши болят. Она минут пять кричала, прежде чем мы к вам пошли. А я просто уронила тетрадь.
Тогда Настасья Федоровна начала скандалить, призывая директора принять меры и вызвать в школу родителей, собрать комитеты, провести воспитательную работу, сообщить, наконец, куда следует. И Оливия молча дослушала, а затем посмотрела на тяжелое лицо директора и заговорила негромко, дождавшись, когда женщина перестанет кричать.
– Клим Саныч, а учителям вообще можно так с детьми обращаться? – спросила она.
Кровь в теле Настасьи Федоровны тут же вскипела, отчего лицо налилось краской, но когда из ушей уже должен был повалить пар, женщина открыла