украшения…
– Я заглянул в шкатулки. Вещицы, бесспорно, изящные, но вряд ли ценные.
– Полотна отца…
– Ваш батюшка не успел как следует закрепиться на художническом олимпе. Сегодня имя Артура Лоуренса уже ничего не значит.
Уилсон сочувственно смотрел на девушку, еще несколько минут назад такую гордую, а теперь словно в растерянности сидящую над обломками своей прежней жизни. Разве она виновата в том, что ее отец так и не оправился после смерти жены?
– Есть одно предложение… – Он снова откашлялся. – От сестры вашей покойной матушки, миссис Арчибальд Росс. Она хочет взять вас в компаньонки для своих троих детей…
– А что же будет с Джейсоном?
Опять этот пронизывающий взгляд.
– Миссис Росс готова поддержать и его, если он в качестве клерка поступит на обучение в нашу контору. Разумеется, я и моя семья предоставим ему кров за символические деньги.
– Исключено. Мой отец всегда хотел, чтобы Джейсон…
– Мисс Лоуренс! – Уилсон тщательно подбирал слова. – Вашего отца – да упокоит Господь его душу! – последние десять лет совершенно не заботило ваше будущее. Вы должны быть довольны и таким исходом дела. Поверьте, он мог быть куда более печальным.
– Мне не нужны подачки. – Ее глаза сердито вспыхнули. – Ни ваши, ни моей тети. Семья матери всегда смотрела на нас свысока. Они не упустят возможности лишний раз унизить меня.
Эдвард Уилсон поднял редкие брови. Он почувствовал облегчение от того, что может наконец завершить этот неприятный для него разговор.
– Гордость не каждому по карману, мисс Лоуренс. Пока вы не достигнете совершеннолетия, мистер и миссис Росс будут вашими опекунами. Боюсь, у вас нет выбора.
С этого утеса на берегу Атлантики открывался удивительный вид. Словно некий великан рассек мечом скалу, и теперь ее осколки торчали из песчаного, будто усеянного металлической пылью, дна. Серое, неприветливое море неустанно било о камни, оставляя за собой клочья грязно-белой пены. Местные старожилы, у которых это море было в крови, называли участок между Падстоу и маленьким островом Ланди могилой моряков. В этих водах нашли гибель множество кораблей. Выброшенные на берег, искореженные и вздувшиеся от соленой воды шпангоуты и мачты оставались единственными свидетельствами их печальной участи.
Даже при дневном свете эта местность имела мрачный и угрожающий вид. Названия скал – Демон Бухты, Дьявольский Ручей или Призрак Повешенного – говорили сами за себя. Трудно поверить, что всего в нескольких милях к югу отсюда раскинулось залитое солнцем и играющее всеми красками жизни побережье. Редко когда солнце прорывалось сквозь пелену тумана над бухтой, на короткое время придавая морской воде голубой оттенок и оживляя берега. А потом участок суши перед усадьбой «Край Света» снова погружался в беспросветный сумрак, вошедший в плоть и кровь обитающих здесь людей и животных. Можно было часами смотреть на море, не наблюдая никаких признаков жизни, пусть